Пришлось срочно перебираться в другой дом, который они без особых затруднений нашли, и проживание в нем оказалось вдвое дешевле.
Мулджи Такерсей рекомендовал им в качестве слуги сообразительного пятнадцатилетнего юношу-гуджератца по имени Баллах-Булла. Это имя Елена Петровна переиначила в Бабулу. Юноша был услужлив, говорил на пяти языках и прижился при Блаватской. Долгое время он сопровождал ее в путешествиях по Индии, Цейлону, Европе.
Многие интеллектуальные индусы изъявляли желание вступить в Теософическое общество. Блаватская получила необычно теплое приветствие от Альфреда Перси Синнета, редактора «Пайонияра», влиятельной ежедневной английской газеты, рупора британского правительства в Индии. К ее удивлению, Синнет выражал надежду увидеть ее в Аллахабаде (редакция его газеты находилась в этом городе) и был готов опубликовать статью о Теософическом обществе.
Е. П. Блаватская чувствовала себя как нельзя лучше. С утра облаченная в легкое воздушное платье, принимала гостей на веранде, а Бабула стоял за ее спиной с опахалом из павлиньих перьев.
Подходило время совершения чудес.
Ведь обман, к которому прибегнул Чинтамон, последователь и сподвижник Свами Даянанды Сарасвати, бросал тень, в известном смысле, на репутацию ее «махатм». Такой поворот мысли вполне мог возникнуть у ее спутников и, разумеется, уже возни кал. В Соединенных Штатах Америки Теософическое общество едва существовало. Вильям Джадж жаловался в письмах к ним, что касса Общества пуста и он с нетерпением ждет их возвращения.
От Блаватской требовались радикальные меры, неожиданные и смелые шаги. Должен был появиться «махатма» Мория и изменить, казалось бы, тупиковую ситуацию. Елена Петровна решила действовать безотлагательно.
Ее первыми мишенями были избраны Мулджи Такерсей и Генри С. Олкотт. Изложим происшедшие события весны 1879 года в хронологическом порядке.
29 марта Блаватская попросила Такерсея заказать легкую двухместную коляску с откидным верхом. Она села вместе с ним в коляску и, указывая дорогу вознице, окружным путем доехала до Парела, пригорода Бомбея, расположенного на морском берегу. Там она велела подъехать к воротам богатого поместья и, оставив Такерсея в коляске, позвонила в дверь роскошного особняка. Ей открыл высокий индус, с которым она исчезла на какое-то время в доме. Вышла она из дома совершенно одна, но с букетом роз. Как Елена Петровна объяснила своему спутнику, розы предназначались в подарок Олкотту от таинственного индусского оккультиста.
У Такерсея возникли сомнения в увиденном. Он запомнил, что они побывали в районе Парела. Именно там, на берегу моря, горел погребальный костер его матери. Никогда прежде он не видел в этом месте великолепного особняка, почти дворца. Он вообще не встречал подобных строений в Индии. Блаватская предупредила его, чтобы он не пытался обнаружить то место, где они только что побывали. Она его не обманула. Все попытки Такерсея снова увидеть роскошный дом ни к чему не привели. Дом словно растаял во влажном тропическом воздухе.
Блаватская под большим секретом сообщила ему и Олкотту, что особняк, в котором она побывала, принадлежит Гималайскому Братству и используется путешествующими гуру и их учениками — чела как странноприимный дом. Для посторонних людей его сделали невидимым.
4 апреля Елена Петровна вместе с Генри С. Олкоттом, Такерсеем и Бабулой отправились поездом до станции Нарел и далее на пони до пещер Карли. Во время этого путешествия Олкотт получал таинственные письма от неизвестных лиц, а также подарки: букет роз и небольшую лаковую шкатулку.
В пещерах странные события продолжались. Как только они расположились для трапезы на каменном полу одной из самых просторных пещер, Елена Петровна заговорщицким голосом объявила, что где-то поблизости находится маленькая пещера, а в ней тайная дверца, ведущая в огромную залу в самом сердце горы, там-то и устроена школа адептов Гималайского Братства. Олкотт обстучал стены нескольких пещер, однако никакой скрытной дверцы не обнаружил.
Вечером, расположившись у подножия горы, они вдруг спохватились, что Блаватская отсутствует. Она куда-то исчезла. Со стороны пещер посреди ночи они услышали хлопанье дверью и взрывы хохота. Через какое-то время появилась Елена Петровна и объяснила как ни в чем не бывало, что посетила оккультную школу Гималайского Братства.
Спустя четыре дня со стороны Блаватской произошла еще одна демонстрация чудесного, необъяснимого. Они возвращались почтовым поездом в Бомбей. Мулджи спал, растянувшись на верхней полке. Елена Петровна и Олкотт сидели напротив друг друга, и она который раз втолковывала ему о полученном телепатическим путем распоряжении «махатм» ехать им вдвоем в Раджпутану, в Пенджаб. Олкотт слушал, как всегда, вполуха. Она сочла необходимым предупредить об этой новой поездке оставшихся в Бомбее Уимбриджа и Бейтс, чтобы те не думали, что она с Олкоттом разъезжает по Индии в собственное удовольствие. Елена Петровна написала на клочке бумаги: «Попросите Гулаба Сингха телеграфировать Олкотту о том, что велено мне в пещере вчера. Пусть это будет испытанием для всех остальных так же, как и для него». Блаватская небрежным жестом выбросила эту записку за окно едущего полным ходом поезда. Олкотт зафиксировал машинально время. На часах было 12.45 дня.
По возвращении домой Роза Бейтс протянула им только что полученную на имя Олкотта телеграмму. В ней говорилось о необходимости немедленно выезжать им в Раджпутану. На телеграмме стояло время и место ее отправления: 2 часа дня, станция Курджит, та самая станция, которую они проехали через некоторое время после того, как Елена Петровна выбросила записку за окно.
Е. П. Блаватская между тем больше всего на свете хотела встретиться со Свами Даянандой Сарасвати. Она уже поняла, что ради нее он не приедет в Бомбей. Приходилось ехать самой. Даянанда Сарасвати находился в Сахаранпуре. В Индии стояла страшная жара, был конец апреля.
На этот раз члены Общества «Арья Самадж» встретили их в Сахаранпуре достойно и радушно, одарили цветами, фруктами и сластями. Наконец-то состоялась долгожданная встреча со Свами Даянандой Сарасвати. Большее внимание Свами уделял спутникам Блаватской, чем ей самой. Сказался, по-видимому, мужской шовинизм. Она поняла, что Свами Даянанда не рассматривает ее лично и деятельность Теософического общества серьезно. А ведь она настойчиво внушала Олкотту, что Даянанда относится к членам Гималайского Братства.
Количество писем, получаемых Олкоттом от «махатмы» Гулаба Сингха, стремительно возросло.
