Серьезные трудности в период нашего столкновения возникали, главным образом, из-за того, что руководитель подразделения по сбору разведывательных данных – речь идет о Бауне – придерживался по целому ряду вопросов другого мнения, нежели я. Он рассматривал вопросы добычи секретной информации только с чисто разведывательных позиций, не учитывая политический аспект в деятельности нашей организации. Выяснилось также, что у Бауна другие представления о дальнейшем развитии нашей организации и что он пытается применить свою концепцию на практике, вопреки моим установкам. Бывший сотрудник абвера старался выйти из моего подчинения и действовать самостоятельно, что, конечно, шло во вред нашей организации. Поэтому в апреле 1947 года я был вынужден назначить руководителем этого подразделения другого сотрудника. Бауну же, учитывая его многолетнюю службу в разведке и прошлые заслуги, я поручил другой, не менее важный участок работы. Это доказывает, что я не только не выбросил подполковника за борт, как это утверждают некоторые публикации, но и оставил в организации, разве что в другой должности.
Преемником Бауна стал Дильберг, опытный и дисциплинированный офицер генерального штаба, имевший четкое представление о разведывательных делах. В довоенное время он занимал руководящую должность в области добычи секретной информации, а в период войны находился в составе службы «1-Ц». К его заслуге можно отнести то, что он значительно продвинул вперед дело сбора и получения разведданных в нашей организации.
Трудно передать, как тяжело добывалась информация в сложных условиях 1947 – 1948 годов. Нынешняя Федеративная Республика Германия представляла собой тогда страну, разделенную на три зоны. Передвижение людей, товаров, материалов жестко контролировалось. Наш аппарат даже по эту сторону демаркационной линии действовал конспиративно. Без помощи американцев работать вообще было бы невозможно. Нередко наших сотрудников, особенно тех, кто вел себя неосторожно, арестовывали КРК или службы безопасности англичан и французов. Их приходилось освобождать из-под стражи с помощью американского штаба связи. А это приводило к их расконспирации.
Железнодорожное сообщение и телефонная связь функционировали плохо. К тому же все телефонные разговоры прослушивались союзными властями. Экономическое положение было катастрофическим. Но наша организация росла, и ее нужно было обеспечивать всем необходимым. Работа затруднялась тем, что объекты нашей разработки располагались по ту сторону зональной границы, а наши опорные пункты – на территории трех оккупационных зон западных держав. И хотя они были союзниками, мы тем не менее должны были надежно замаскировать нашу штаб-квартиру и все периферийные подразделения. Конспирация соблюдалась очень строго. Наши сотрудники не имели права никому говорить о своей службе в организации – ни родным, ни друзьям, ни тем более местным немецким или оккупационным властям, к которым им приходилось обращаться по личным вопросам. Вплоть до 1956 года не было даже возможности охватить их государственным страхованием, так как формально работодателя не было. Только после передачи организации правительству ФРГ удалось устранить эту нелепицу, хотя пришлось немало поломать голову.
Оснащение организации техническими средствами, начиная от пишущих машинок и кончая радиоаппаратурой, взяла на себя американская армия. Но и в этом случае все операции надежно прикрывались, чтобы избежать нежелательных последствий. К сожалению, при этом часто возникала волокита.
Организация надежной курьерской, почтовой и телефонной связи через зональные границы тоже была нелегким делом. Короче говоря, одна проблема налезала на другую, и сегодня мне кажется чудом, что их удавалось решать успешно.
Наша разведывательная деятельность вначале ограничивалась только военными вопросами. Да это и неудивительно, так как на первых порах мы использовали возможности прежних немецких разведслужб – отдела «Иностранные армии Востока» генштаба и абвера. Однако скоро стало ясным, что в связи с все углубляющимся расколом между союзниками (с одной стороны, западные державы-победительницы, а с другой – Советский Союз), возрастал интерес к политическим проблемам. С конца 1946 года мы стали наблюдать за событиями в этой сфере. А потом, как само собой разумеющееся, наша деятельность охватила военную экономику и вооружения.
Соединенные Штаты позднее, чем другие государства, стали планомерно заниматься разведкой в этих направлениях. Мы смогли восполнить пробел и стали передавать нашим американским друзьям необходимую информацию, которую они высоко оценили. Таким образом, мой план создания единой разведывательной службы, базирующийся на опыте работы второй группы отдела «ИАВ» (долгосрочная оценка обстановки) во время войны, уже на первых порах деятельности организации подтвердился практическими делами.
Осенью 1947 года нам, к сожалению, пришлось расстаться с полковником Д., который относился к своему делу с большим пониманием и всегда был готов оказать нам помощь. Его заменил полковник Л. У него были самые добрые намерения, но он не совсем правильно представлял, на чем основывается наше сотрудничество с американцами. Из-за этого иногда, помимо его желания, наносился ущерб общему делу. Полковник был хорошим солдатом, регулярно занимался спортом, прыгал с парашютом. Позднее стало ясно, что свой новый пост он рассматривал как обычную строевую должность. Поэтому Л. начал командовать нами вопреки джентльменскому соглашению между генералом Зайбертом и мною. Он рассматривал нас как людей, находящихся в подчинении американской армии, которым следовало лишь выполнять приказы. Немудрено, что между нами возникли трения. Хотя с обеих сторон предпринимались попытки наладить равноправное взаимовыгодное сотрудничество, из этого ничего не получилось. Наши взгляды с Л. все больше расходились, что, понятно, отрицательно сказывалось на общем деле.
Объективности ради хочу заметить, что у полковника, несомненно, были и заслуги. Помещения, в которых мы располагались, трещали по швам, не вмещая разросшийся личный состав. И Л. добился, чтобы нам предоставили поселок Пуллах, в котором размещалась англо-американская служба гражданской цензуры. В декабре 1947 года наша организация переехала туда, где и сейчас находится штаб-квартира Федеральной разведывательной службы (ФРС).
Поскольку существование организации все еще скрывалось, мы приняли меры, чтобы тщательно замаскировать ее. В частности, сочли необходимым определить на жительство в этом же поселке и семьи сотрудников. Был создан «автономный район» со своей школой, детским садом, магазинами, клубом и другими учреждениями. Контакты с внешним миром свелись к минимуму.
