Обеспечив таким образом оборону границы, по крайней мере на время, поскольку Харун впоследствии ее усовершенствовал и осовременил, Махди в 779 г. начал первый крупный военный поход. Во главе армии он поставил Харуна, в пользу которого он уже склонялся в вопросе о выборе наследника. Кроме того, он хотел, подобно тому, как поступил с ним самим его отец, сделать своего сына полководцем, возложив на него, хотя бы номинально, ответственность за целую армию. Юный принц, которому не было еще и пятнадцати, очевидно, был окружен военачальниками и советниками. В первую очередь, речь идет о Халиде Бармакиде и его сыновьях Яхье, Хасане и Сулеймане, а также постельничем Раби ал-Юнусе, хотя представляется, что фактически командование находилось в руках Яхьи. Махди и аббасидские принцы проводили Харуна по перевалам Тавра до реки Сейхан[97], где халиф выбрал место для города, который он назвал ал-Махдия, а затем предоставил сыну честь ввести армию на вражескую территорию. Махди набрал свои силы из хорасанских отрядов. Остальные, возможно, были присоединившимися к ним добровольцами. С этой многочисленной армией риск поражения был минимальным, и были все основания полагать, что для молодого принца эта экспедиция должна была стать, скорее, маневрами, чем настоящей войной.
У византийцев, вновь пребывавших в разгаре династической распри, хватало других забот, кроме войны с арабами, и большая часть армии находилась на Сицилии, подавляя восстание тамошнего стратига Элпидия. Основной операцией стала осада крепости Самалу, обитатели которой, лишенные пищи и воды, сдались через тридцать восемь дней, правда, успев перебить изрядное количество мусульман. Харун принял условия, выдвинутые жителями, которые потребовали, чтобы никого из них не казнили, а семьи не разлучили. Их угнали в Багдад. Харун получил свое боевое крещение.
Двумя годами позже состоялась настоящая военная экспедиция. Все предшествующие акции были не более чем простыми набегами на вражескую территорию. На этот раз огромной армии предстояло вторгнуться в Анатолию и продвинуться как можно дальше, если получится — до самого Константинополя.
Стремился ли Махди завладеть «Серединным городом», подобно Омейядам, предпринявшим до него четыре попытки[98]? Можно предположить, что, если бы он ставил перед собой такую цель, то он взял бы на себя командование войсками, а главное, его флот, хотя и достаточно небольшой в то время, поддержал бы атаку сухопутных частей с моря. Но ничего подобного не произошло. Однако мысль завладеть Константинополем, разумеется, присутствовала в голове «ведомого Богом» Махди.
В то время в Константинополе правила грозная императрица Ирина. Эта «темная провинциалка[99]», ставшая женой императора Льва IV, захватила власть после смерти супруга, отстранив собственного сына, десятилетнего Константина. Власть ее была шаткой, так как все важные посты в империи занимали ее противники иконоборцы. Она подавляла их своей сильной личностью, но и ей приходилось маневрировать с невероятной ловкостью. Перед лицом внешней угрозы армия осталась верна ей, опираясь на уже оправдавшие себя фемы, структуру которых существенно укрепил еще Лев III.
На этот раз Харун снова принял на себя командование походом. Как и в первой кампании, его сопровождали ал-Раби и один из многочисленных Бармакидов. Главнокомандующий Язид ибн Мазьяд, один из лучших полководцев своего времени, имел под своим командованием значительные силы — по Табари, 95793 человека — и множество ополченцев. Армия выступила в поход в конце зимы, 9 февраля 781 г. В первые теплые дни войска уже находились на территории противника. Важная крепость Магида на выходе из киликийского горного прохода пала. Арабы выдержали удар византийской конницы, и, в соответствии с древним восточным обычаем, Язид сошелся в поединке с византийским военачальником Никитой, носившим титул «комита комитов». Последний бежал с поля боя вместе с войсками, и арабы преследовали их через всю Анатолию до Никомедии (Измита). «А Харун, говорит Табари, продвинулся так далеко, что достиг пролива [Босфора] у Хрисополя [Ускюдара]», в то время как остальные части продолжали действовать в Анатолии, особенно в районе Бариса (Испарты)[100].
В очередной раз арабы стояли перед Константинополем, и в очередной раз их попытка провалилась. Удалось бы им сломить город, если бы они заплатили цену кровью и пожертвовали людьми? Они находились вдали от своих баз, а «Богохранимый» город был прекрасно укреплен. Однако, если верить поэту Мервану ибн Хафсану, они и не стремились к успеху:
«Ты обошел вокруг Константинополя, уперев копье в его стену, и стены города отныне покрыты позором. Ты не желал его брать и удовольствовался тем, что собрал дань с его царей, пока кипели лагерные котлы».
Византия находилась отнюдь не на пике могущества. Ирине пришлось направить войска в Македонию, Грецию и на Пелопоннес, чтобы подавить восстание славян.
Район Константинополя остался без должной защиты. Ирина, знавшая, что ее трон не слишком надежен, опасалась долгой осады. Она попросила мира. Харун согласился открыть переговоры. Последовал обмен послами. Однако переговоры были сорваны, когда Харун приказал арестовать трех византийских послов. В конце концов, императрица согласилась платить ежегодную дань в 70 000 динаров и освободить 5643 пленных араба. По Табари, греки в этой кампании потеряли 54 000 человек, а Харуну понадобилось 20 000 вьючных лошадей для перевозки добычи, попавшей в руки арабов, хотя он приказал сжечь все, что не представляло значительной ценности. По утверждению хронистов, ситуация была такова, что лошадь шла за динар, меч — за дирхем, а шлем стоил и того меньше. Перемирие было заключено всего на три года.
Тридцать первого августа 782 г. Харун вернулся в Багдад под приветственные крики толпы. Хронисты назвали его вход в столицу одним из главных событий года. Именно тогда Махди назначил его своим наследником после Хади и пожаловал титул Рашид, «праведный». Еще не достигнув двадцати лет, Харун уже дважды воевал с Византией. Это сделалось его предназначением, и война с греками, врагами мусульман и арабов, осталась одной из главных забот его правления.
Укрепления и набеги
Некоторое время — тридцать два месяца, по сведениям Табари, — перемирие с Ириной соблюдалось. Греки нарушили его — «вероломно», как заявляют хронисты — во время месяца рамадан 785 г. Арабские набеги тотчас же возобновились. Мусульманские всадники «взяли добычу и вернулись с победой». На следующий год произошло новое нападение византийцев, которые атаковали город Адат (Хадас), построенный Махди в районе Германикеи (Мараш). Наместнику, гарнизону и купцам пришлось спасаться бегством. Арабы отбили город в том же году и заняли Ушну на границе с Арменией. Греки, со своей стороны, захватили новые города на арабской территории, которые были разрушены ими, а впоследствии заново отстроены арабами. В их числе был Таре, восстановленный Абу Сулейманом Фараджем по прозвищу Турок в год восшествия Харуна на трон. Набеги, захват пленных и добычи шли непрерывной чередой в конце правления Махди и в первые годы эпохи Харуна. Молодой халиф осуществлял набеги по крайней мере каждое лето, но не решился ни на что существенное. Он ограничился тем, что на севере Сирии довел до конца и перестроил линию укреплений, которая обеспечивала оборону со стороны Армении и Азербайджана.
