Видя все это, я понял, что медлить нельзя ни секунды. И мне удалось опередить Володиного преследователя. Пушечная очередь почти в упор разворотила вражескую машину. На землю полетели обломки.
Не убавляя газа, я вышел из атаки и взмыл вверх, набирая высоту. Убедился, что на хвосте у меня никого нет. Можно было атаковать снова. Но враг уже уходил и бой затихал. Я стал всматриваться вниз, пытаясь разглядеть самолет Володи Микояна. Его не было. Хотя, вот он! «Девятка», словно обессилев, плелась устало и безучастно. Я догнал ее лишь сейчас, рассматривая вблизи, увидел, насколько пострадала она в бою: фюзеляж был изрешечен, крыло еле держалось.
В кабине за стеклом фонаря я рассмотрел Володю. Он повернул в мою сторону лицо, улыбнулся слабенькой улыбкой усталого человека и опустил голову на штурвал. «Девятка» тотчас же начала зарываться. «Ранен?…» Но нет, машина снова выровнялась, и я увидел, что Володя делает отчаянные усилия, чтобы не свалиться в штопор. «Хоть бы дотянул до аэродрома!…»
Однако я тут же заметил, что «девятка» плетется совсем в обратную сторону – на запад. Куда он? Я поправил наушники.
– Володя… Володя… Разворачивайся. Разворачивайся, слышишь?
Но в наушниках было тихо. «Девятка» клевала все чаще.
– Володя, ты не туда летишь! Слышишь? Володя, поворачивай домой.
Все напрасно. Изрешеченный самолет упрямо тянул на запад.
Я надеялся, что с остатками сил Володя все же сумеет добраться до своего аэродрома. А нам надо поворачивать, уходить в обратную сторону. Беспокоило и другое – в любую минуту могли показаться «мессершмитты». В нашем положении отбиться от этих стервятников было бы трудно. Но впереди, там, куда мы летели, пока чисто. Надо пользоваться затишьем, разворачиваться и идти домой.
Как сильно ранен Володя? Почему не откликается? Становилось ясно, что летчик начинает терять сознание.
Я хотел было пресечь курс «девятки», чтобы показать, куда надо лететь, но тут, видимо, силы совсем оставили раненого летчика, и машина перевернулась, а еще через мгновение загорелась.
Зная по опыту, что теперь положение поправить немыслимо, я все же сделал несколько кругов, но купола парашюта так и не увидел. «Девятка» ударилась о землю. Еще одна безымянная могила отважного человека. Сколько их было в наших бескрайних степях…
После воины мне довелось встретиться и разговаривать с Анастасом Ивановичем Микояном. Потерю сына Анастас Иванович перенес мужественно. В то тяжелое для Родины время в боях под Сталинградом многие семьи понесли невозвратимые утраты, Так, в кровопролитных боях под Сталинградом был смертельно ранен командир пулеметной роты курсантского учебного батальона Рубен Ибаррури, сын секретаря ЦК Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури. С большим трудом раненого переправили через Волгу и доставили в госпиталь. Врачи сделали все возможное, но спасти жизнь ему не удалось. Рубена похоронили в поселке Средняя Ахтуба. Смертью героя погиб в боях под Сталинградом Тимур Фрунзе, сын легендарного М. В. Фрунзе, и многие-многие другие. Имена их свято чтут однополчане, товарищи по фронту, весь наш народ.
Система воздушной блокады оказалась весьма эффективной. Враг потерял на аэродромах и в воздухе более тысячи самолетов. Почти семьдесят процентов из них транспортные. Несмотря на все потуги Геринга, генерала Рихтгофена организовать снабжение по воздуху немцам фактически не удалось.
Не получая необходимых подкреплений, окруженная группировка противника с каждым днем теряла свою боеспособность.
За подписью Вальтера Ульбрихта – депутата рейхстага, Эриха Вайнерта – писателя Берлина, Вилли Бреде-ля – писателя Гамбурга среди немецко-фашистских войск, запертых в «котле», распространяется листовка с призывом прекратить бессмысленное кровопролитие и капитулировать. Это самое разумное, что остается сделать окруженным. Положение в «котле» с каждым днем резко ухудшается. Нет продовольствия, начался голод. Немцы получают в Сталинграде по 50 граммов хлеба в день. Своим союзникам они не дают и этого.
Наши разведчики сообщают, а пленные немецкие солдаты подтверждают, что в окруженных войсках введено чрезвычайное военно-полевое законодательство. За маломальский проступок – недовольство командованием, высказывание критических мыслей, протест против сокращения хлебного пайка или за необеспечение медикаментами – предусматривается самое тяжелое наказание. Только за последние дни вынесено около 400 смертных приговоров солдатам и даже офицерам, которые немедленно приведены в исполнение. Такими чудовищными мерами гитлеровское командование хочет заставить своих солдат продолжать сопротивление.
Новое сообщение из «котла»- Паулюс со своим штабом перебрался в подвал больницы. Пленный немецкий генерал показал на допросе: «Паулюс окончательно надломлен. Он сдался бы немедленно, но получил от Гитлера радиограмму – не омрачать десятилетие фашистского строя в Германии, которое будет отмечаться 30 января 1943 года. Паулюс с нетерпением ждет этой даты».
Однако несмотря на приближающийся юбилей фашизма, немцы сдаются в плен целыми подразделениями. Затравленный Паулюс перебирается из подвала больницы в универмаг на площади Павших борцов. На пленных жалко смотреть. Грязные, вшивые, одетые в рванье, измученные морозами, они еле волокут ноги и, как заведенные, бормочут заученные слова: «Гитлер капут!» Жалкий финал самоуверенных вояк. Не получился юбилей у Гитлера! Как раз 30 января вечером советские войска обложили универмаг, в подвале которого засел Паулюс со своим штабом. Немцам ничего не оставалось делать, как выкинуть белый флаг.
Чтобы не омрачать своего праздника, фашистское paдио Берлина объявило: «Генерал-фельдмаршал Паулюс, находясь в Сталинграде, носил с собой два револьвера и яд. Попал ли он в советские руки, будучи в бессознательном состоянии (поскольку он несколько дней назад был тяжело ранен) или мертвым – еще неизвестно».
Так заврались фашистские заправилы в Берлине, не сумев выручить своего генерала.
А генерал Паулюс в это время живой и невредимый, только очень исхудавший, под надежной охраной переправлялся в штаб Донского фронта.
Закончилась кровопролитная битва на Волге. 200 дней и ночей безуспешно штурмовали отборные части гитлеровцев Сталинград. Здесь, в глубине России, нашли они свой бесславный конец.
По утверждению пленных генералов, только в период с 24 января по 2 февраля, т. е. почти за неделю, было убито и умерло более 100 тысяч немецких солдат и офицеров.
Поражение на Волге заставило Берлин объявить по всей Германии траур. Так на белый флаг Паулюса Германия ответила черными флагами траура.
