В туринской провинции, где во главе движения стало левое крыло социалистической партии и где туринское отделение «Аванти» и «Ордине нуово» сумели популяризовать движение и идею фабрично-заводских советов на предприятиях, потушить вспыхнувшее пламя было труднее. Но и здесь сомнения, неуверенность, усталость от напрасных ожиданий сделали свое дело. Движение угасало. Дольше всех держался Турин. Здесь в отделении редакции «Аванти» положение на предприятиях было главной темой обсуждений. Возврат предприятий промышленникам все же совершился и здесь. Джолитти не ошибся, рассчитывая на содействие реформистов. Говорят, что некий промышленник, увидев д’Арагона, указал на него приятелю:
— Видишь этого? Он спас Италию!
Джолитти немедленно опубликовал проект закона о введении на предприятиях рабочего контроля. Покуда велось обсуждение этого закона, промышленники получили обратно свои фабрики и заводы, а реакция организовалась и усилилась. Несмотря на обещания правительства, столь восхваляемые реформистами, были произведены многочисленные аресты среди наиболее активно проявивших себя рабочих.
Промышленники, прекрасно учтя только что пережитую опасность, быстро подготовляли поход на рабочий класс. Они развязали свои кошельки и организовали фашистские отряды, хорошо вооруженные и щедро оплачиваемые. Так начался подъем реакционной волны, принесшей к власти вождя чернорубашечников — ренегата Бенито Муссолини.
Реакция всей своей силой обрушилась на Палаты труда, на социалистическую печать, на кооперацию, на революционеров. Каждый день — поджоги, погромы, убийства… Тысячи мужественных рабочих и крестьян, участвовавших в захвате фабрик, заводов, земель, томились в тюрьмах, ожидая приговора. Редакция «Аванти» была разгромлена, Палата труда в Турине сожжена, а Всеобщая конфедерация труда… обсуждала проект закона о рабочем контроле, называя эту кость, кинутую Джолитти, крупнейшей победой пролетариата!
Теперь, по прошествии стольких лет, можно точно оценить эту «крупнейшую победу», которую итальянские большевики — так реформисты прозвали левое крыло социалистической партии — считали крупнейшим предательством!
Глава XXV
Три съезда в Ливорно
В Ливорно за 1921 г. прошли три съезда. Это были: XVII съезд Итальянской социалистической партии, I съезд (учредительный) Итальянской коммунистической партии и съезд Всеобщей конфедерации труда.
После захвата фабрик рабочими и поражения этого движения расхождение между левой, центром и правой в Итальянской социалистической партии еще более усилилось. Захват фабрик был использован не только буржуазией, но и реформистами для того, чтобы кричать о «большевистской опасности». Реформисты утверждали, что захват показал неспособность большевиков руководить промышленностью. По этому поводу разгорелась весьма резкая полемика. Реформисты уверяли, что в Италии не может быть революции. Даже такой светлый ум, как Серрати, полемизируя с Лениным, отрицал, что восстание солдат в Анконе (восстание среди войск, отправляемых в Албанию), захват фабрик и земель, беспорядки в городах, вызванные дороговизной, туринское восстание — это симптомы революции, которую реформисты, не сумев использовать в своих целях, предали.
Ленин беспощадно боролся против итальянского центризма, во главе которого стал Серрати (позже признавший свои заблуждения), и отказался числиться среди сотрудников журнала «Коммунизм», являвшегося теоретическим органом Итальянской социалистической партии.
На съезде Всеобщей конфедерации труда победили реформисты. Несмотря на присоединение итальянской Всеобщей конфедерации труда к Профинтерну, реформисты продолжали работать в духе желтого амстердамского интернационала профсоюзов.
В сущности, во всей Италии мало было людей, способных провести должную работу по подготовке съезда социалистической партии. Реформисты устроили свои предварительные совещания в Реджио Эмилия, коммунисты — левое крыло партии уже называлось так — в Имола, а максималисты — во Флоренции. По имени этих городов были названы на съезде три различные резолюции, предложенные фракциями.
В моей провинции борьба приняла острые формы. Мы были уверены в своей победе. Уже на предыдущем областном съезде социалистической федерации (в 1919 г.) при выборах делегата в Национальный совет партии был избран коммунист вместо кандидата, выставленного правым крылом.
В Ливорно к моменту съезда атмосфера накалилась. На улицах происходили драки с фашистами. В театре Гольдони, где происходили заседания съезда, словесные сражения были не менее горячи. Товарищ Кабакчиев, выступавший от имени Коммунистического Интернационала, во время своей речи был несколько раз прерван.
Моментами боевое настроение так повышалось, что съезд превращался в настоящую преисподнюю. Тогда каждая из фракций затягивала свой гимн: мы — «Интернационал», максималисты — «Красное знамя», а реформисты — «Рабочий гимн», и — недаром же мы слывем музыкальным народом — это разноголосое пение до некоторой степени разряжало атмосферу.
После голосования, когда мы, коммунисты, выстроившись в колонну, покинули зал заседаний, чтобы перейти в театр Сан-Марко, где мы открыли первый съезд Итальянской коммунистической партии, секции III Интернационала, казалось, что душа оставила съезд.
Опустевшие места… Гробовое молчание оставшихся…
Уходя одним из последних, я заметил в углу зала Серрати, бледного, как полотно, с неописуемым выражением глядевшего нам вслед… И мне вспомнились слова товарища Ансельмо Марабини[71], произнесенные им в конце последней речи:
— Ты, Серрати, настоящий революционер, и ты вернешься еще к нам!
Пророчество Марабини сбылось: Серрати вернулся к нам.
После ливорнского съезда началась для коммунистов полоса тяжелой борьбы одновременно на два фронта: против все возрастающей реакции и против реформистов. В это время областная конференция компартии избрала меня секретарем федерации Кунео. У нас из семи еженедельников после раскола партии оставалось четыре. Это были: «Лаворо», «Рискэсса» («Восстание») «Соле дель Авенире» («Солнце будущего») и «Фальче» («Серп»), Следовало объединить их в один орган. Мы стали издавать «Рискосса» — орган коммунистической федерации Кунео. Это был первый шаг. До сих пор в социалистической федерации мы никак не могли добиться этого объединения, так как некоторые товарищи адвокаты не желали отказаться от редакторского титула, а между тем семь газеток Итальянской социалистической партии далеко не всегда выдерживали одинаковый тон.
