В базовом лагере я собрал всех сванов. Говорю: "Пройдут у меня глаза (обжег я глаза, почти ослеп), пойдём за трупами». Никто не отказался, даже трое еще к нам присоединились, дватбилисца и один из Кутаиси. И сделали мы это не за пять дней, как планировали, а всего за один день. Транспортировка шла через ледопад, гребень с большим подъемом вверх. Вот н все. Что тебе еще?
— Больше ничего. Хватит.
— Неужели будешь писать об этом? — взглянул он на меня большими влажными глазами.
— Буду.
— Прямо вот как было?
— Иначе и не стоит.
— Ну, смотри...
Рассказ его я воспроизвел здесь в точности, почти дословно. Записывал я его в своем блокноте-календаре, и занял он у меня там 30 страничек. Очень короткий рассказ. Экспедиция длилась около трех месяцев. Событии ее хватило бы иному человеку на две жизни.
Остается добавить, что в 1966 году Михаил Хергиани снова поднимался на пик Победы, теперь уже через Восточную вершину. Он хотел пройти пик Победы траверсом, найти на спуске и привезти в Сванетию тело Илико Габлиани. Судьба распорядилась иначе. Авария в другой группе потребовала его помощи. Спасательные работа заняли много времени, момент был упущен. Потом выпал большой снег, и подъем на Западную вершину стал невозможен.
Во французском городке Шамони под Монбланом собирались летом 1967 года лучшие альпинисты мира. От нас решено было послать «двойку» Хергиани—Оиишенко.
— Слава Онищенко,— рассказывает Миша,— написал мне, что будем делать северную стену Гран Жераса. Если сумеем за двадцать дней пребывания во Франции пройти этот маршрут, то обеспечим успех советскому альпинизму. Слава получил отпуск и уехал готовиться к этому восхождению в альплагерь Улу-Тау, а я тренировался по своей системе. Мы с отцом задумали построить новый дом. Составили план, все рассчитали, прикинули, я начал тренировку: утром рано копал котлованы под фундамент, после завтрака возил с реки камень. После обеда и небольшого отдыха бегал каждый день для тренировки дыхания под Ушбу.
Однажды копаю я котлован. Ушел в яму по самую грудь. Подходит отец.
— Дай-ка лопату.
Думаю, зачем она ему нужна?
— Вылезай,—говорит,—вымойся, поешь и ложись спать.
— Ты что, отец? Что с тобой?!
— Мне надоело объяснять народу твой метод тренировки. Шагу не дают ступить, все в один голос: «Ему надо отдыхать перед Францией, а ты заставляешь его работать!»
Еле доказал отцу. Вздохнул он, махнул рукой на меня и ушел.
Сели в самолет, облетели вокруг Ушбы на прощанье, полетели. Два самолета нас сопровождают до Кутаиси. В них родственники, друзья. В Москве у Жени Гиппенрейтера прочел описание северной стены Гран Жераса. Жутко читать, все отвесно, гладко и без зацепов.
Париж, Сена, Лувр... Но мы спешили в горы.
— А все-таки,—перебил я его,—что запомнилось больше всего? Вот в Лувре?
— Картина одна,—подумав, ответил Миша,—турецкий султан умирает, а слуги его режут всех жен и коней, чтоб в могилу ему положить. Страшное дело...
В Париже нас встретил сам секретарь альпийского клуба Франции, возил, все показывал, да мы стремились скорее в горы попасть, осмотреться ведь надо. Вот и приехали в Шамони первыми. Шеф национальной школы альпинизма и горных лыж Жан Франко приехал нас встречать на вокзал. Встретил, отвез в гостиницу, устроил. Все тренеры у них профессора, не то что у нас. Так и называют— «мосье профессор».
Собрались сильнейшие альпинисты из 26 стран. Самый большой почет шерпу Гомбу из Непала—все-таки человек два раза побывал на вершине Эвереста. Один такой на весь мир. Стенолазы первейшие приехали, киты. Собрали совещание, толкуют, а мы ничего не понимаем. Потом поляк один по просьбе Франко перевел: каждый сам выбирает себе маршрут и делает, что хочет.
Все на канатную дорогу—поглядеть маршруты и на солнышке погреться, а мы со Славой сразу на Гран Капуцин. В девять подошли, в десять начали подъем, к вечеру были на вершине.
— Как Гран Капуцин?—я хорошо знал этот маршрут: шестьсот метров местами отвесной, а местами нависающей стены. Уронишь крюк или молоток, они летят прямо на ледник, не касаясь скал.
— Не понравился. Лезть можно только в двух местах, все остальное—работа на искусственных опорах, висишь на лесенке, перестегиваешься на крючьях. Профессора дали нам подробную консультацию, но не понадобилась она, все и так ясно. Сильная нагрузка физическая. Для рук хорошо. Один ваш крюк видели. Титановый с двумя ушками. Очень было приятно.
— Это Володя Кавуненко забил, когда мы были здесь в 1964 году.
— Слава так и сказал: это Володькин.
По словам Миши, все было просто и легко. Сложнейшая, известная на весь мир стена пройдена за один день. «Для рук хорошо». Для нас это было куда труднее. Может быть, потому, что ребята были тогда первыми советскими альпинистами, проходившими стену Гран Капуцина. Тогда все было впервые, никто из наших спортсменов не поднимался еще на Гран Капуцин, Дента дель Жиганте, Маттерхорн. Вышли на обзорную площадку французы, итальянцы, немцы, японцы, англичане... Установили трубы, смотрели не отрываясь, как работают «совьетик».
— Пришли мы в школу, все удивились, что так быстро. Профессора спрашивают: «Крючья забивали?» — «Нет, их там хватает».—«Ну, тогда это возможно. Молодцы!»— Тут все загорелись, стали готовиться на этот маршрут, сразу очередь образовалась. А мы отдыхаем два дня. Слава говорит: «Пойдем, я тебе кое-что покажу». Выводит меня наверх: «Гляди». Я посмотрел, Пти-Дрю стоит. Такая стена, не оторвешься! «Никаких Гран Жерасов,—говорю,— давай эту стену!» А Слава с Толей Овчинниковым проходил уже ее по пути Бонатти, «Давай,—прошу,—по другому пути, очень хочу!» Уговорил. Есть там маршрут Маньон. Он посложней, искусственных опор больше, меньше лазания.
Вышли. Красный трамвайчик подвозит к леднику, по которому приходится еще спускаться. На тропе туристов столько, что не пройдешь. Кое-как пробрались между обнаженными женщинами, вышли под стену. А там уже есть связка, говорят: «Маньон». Ну, думаю,— вы тут живёте, а у нас всего двадцать дней. Решили встать и начать подъем по стене раньше их. И так уйти, чтоб не мешать им.
Вышли в два часа ночи. Французы нас увидели и ушли на маршрут Бонати. По Маньону хорошее лазание, понравилось. Пришлось, конечно, и на лесенках кое-где, но мы старались идти лазанием. Не умею я описывать маршруты, оттого и страдаю. Сделаешь восхождение, а описание не можешь составить. Сваны все так. Много мы от этого проигрываем.
Маршрут этот неоднократно описывался западными альпинистами. Восхождение по западной стене Пти-Дрю много лет считалось самым сложным в Альпах. Протяженность этой стены достигает 1100 метров, а средняя крутизна—82°. Стена практически отвесная имеет много нависающих участков. Мест, пригодных для ночевок, на стене практически нет.
