И вот — слепящий свет в глаза, клацанье затворов.
— Огонь! — скомандовал узник.
Сухо щелкнули курки.
— В машину его! — распорядился кто-то недовольным голосом.
И снова холод, голод, жажда, побои, еще один фальшрасстрел в ночном лесу. Но сломить волю Рокоссовского так и не удалось.
Стойкость была вознаграждена: в 1940 году двери тюрьмы распахнулись. Помог С. К. Тимошенко. Он стал народным комиссаром обороны и смело ходатайствовал за незаконно осужденных командиров.
Месяц отдыха в Сочи, и уже не узнать в подтянутом, по-прежнему красивом генерал-майоре недавнего узника петербургских Крестов. Он снова в строю, только за спиной уже не конные, а танковые колонны 9-го механизированного корпуса. Так Рокоссовский встретил гитлеровскую агрессию на земле Украины.
В первых же сражениях ярко проявился талант полководца. Несмотря на полное господство вражеской авиации в воздухе, корпус под его командованием сумел в битвах на Луцком и новоград-волынском направлениях нанести ощутимые потери 1-й танковой группе генерала фон Клейста и задержать ее продвижение, что позволило советскому командованию выиграть драгоценное время.
Успех командира был отмечен переводом на Западный фронт, где Рокоссовский, буквально стоя на дороге, собрал беспорядочно отходившие части, сформировал из них оперативную группу и организовал оборону восточнее Ярцево. В конце июля его группа удачным контрударом обеспечила выход из окружения 20-й и 16-й армий. Командующим последней и был назначен генерал-майор Рокоссовский.
Военачальник действовал умело и хладнокровно. Ситуаций, способных заставить его потерять душевное равновесие и рассудительность, просто не существовало. В самых трудных условиях он был выдержан, приветлив, тактичен, всем видом своим внушая подчиненным: в конечном итоге враг будет разбит, победа будет за нами! Но преимущество гитлеровцев в количестве и качестве войск было слишком велико. Соединения Рокоссовского, сдерживая противника упорными боями, медленно отходили к Москве, пока не остановили его на Крюковском рубеже.
Враг стоял у стен столицы, но полководец был уверен в будущем: «Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Советские войска обязательно будут в Берлине. Подмосковье, 19 октября 1941 года. К. Рокоссовский» — расписался он на карте посетившего его корреспондента.
Не прошло и двух месяцев, как надежды военачальника стали сбываться: войска Западного фронта, в состав которого входила 16-я армия, перешли в контрнаступление. А в конце января 1942 года поступил неожиданный приказ: срочно выехать в 11-ю армию, что в 500 километрах южнее, возглавить ее и выбить противника из города Сухиничи, удерживанию которого сам Гитлер придавал особое значение.
Прибытие Рокоссовского в штаб 11-й армии не стало секретом для фашистского командования. Оно... отвело войска без боя. Столь известным и грозным стало к тому времени имя советского полководца.
Успех был омрачен шальным снарядом, разорвавшимся прямо на командном пункте. Тяжелораненого командарма отвезли в московский госпиталь. В мае Константин Константинович, не дождавшись окончательного выздоровления, поспешил к войскам, а в июле, сдав 16-ю армию генералу И. X. Баграмяну, возглавил войска Брянского фронта. Впрочем, ненадолго.
— Надо спасать Сталинград, — сказал Верховный главнокомандующий, принимая Рокоссовского в своем кабинете два месяца спустя.
И тот вылетел туда, где решалась судьба страны. Тактичный стиль работы нового командующего Сталинградским фронтом разительно отличался от методов работы его предшественника, генерала Гордова, это было сразу же отмечено подчиненными — так же как и быстрое улучшение обстановки. Полководец еще раз доказал: для того чтобы побеждать, нужно думать, а не кричать. И когда возник вопрос, кому поручить единое руководство по разгрому 360-тысячной окруженной группировки фашистских войск, выбор Сталина был однозначен: Рокоссовский.
Задача была непростой, ибо численность противника в «котле» оказалась втрое большей, чем считала разведка. Лишь в авиации и артиллерии советские войска имели некоторое преимущество, что же касается танков и живой силы, то здесь окруженные превосходили окруживших.
Разработанный Рокоссовским план «Кольцо» Ставка утвердила почти без поправок. 10 января 1943 года его армии вслед за огневым валом, впервые примененным в этой войне, перешли в наступление, рассекая окруженную группировку на отдельные части. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, отвергая все условия капитуляции.
Упрямство обошлось дорого. Когда неизбежное свершилось и генерал-фельдмаршал фон Паулюс, вопреки воле Гитлера, все же принял решение о сдаче, оказалось, что подавляющее большинство из 90 тысяч пленных больны тяжелыми простудными заболеваниями, стремительно прогрессировавшими в последние дни января. По приказу командующего была развернута дополнительная сеть госпиталей, для работы в которых широко привлекался и немецкий медицинский персонал, а снабжение лекарствами и продовольствием осуществлялось по нормам, принятым в советских лечебных учреждениях. Но спасти удалось далеко не всех: ведь тогда и обычный пенициллин был редкостью.
В те дни генерал-полковник Рокоссовский получал множество благодарственных писем и телеграмм, на которые, как бы ни был занят, старался отвечать сам — привычка поступать иначе не позволяла. Но одну бумагу он разорвал со словами: «Рад стараться, гражданин начальник!» Это было поздравление от... начальника той самой тюрьмы, в которой Рокоссовский провел три мучительных года.
Стволы орудий еще не остыли от победных залпов, как последовал очередной вызов в Москву. Решением Ставки Константин Константинович был назначен командующим вновь созданным Центральным фронтом, которому наряду с Воронежским отводилась решающая роль в предстоящей битве у Курска.
Взгляды генерал-полковника Рокоссовского на предстоящую операцию совпали с мнением маршала Жукова и легли в основу утвержденного Верховным главнокомандующим плана.
В 2 часа 20 минут 5 июля 1943 года командующий Центральным фронтом обрушил на врага всю мощь своей артиллерии. Точный расчет оправдался: в самом начале Курской битвы фашистским войскам был нанесен существенный урон, последовавшие в ответ удары фельдмаршала фон Клюге пришлись именно туда, где советский полководец придал обороне особую прочность. За целую неделю упорных боев гитлеровская военная машина с огромным напряжением проползла всего лишь 10-12 километров, безнадежно застревая в советских траншеях. Зато начавшееся 15 июля контрнаступление войск Центрального фронта было стремительным.
