седым старым дубом, который, как страж поместья, возвышался над ведущей к дому дорогой.
Предание гласит, что Коппола и Элинор искали для себя летний домик с двумя-тремя акрами винограда, не более того. «А давайте взглянем на поместье Нибаума, просто ради удовольствия», – сказал риелтор – человек явно непростой, раз в его записной книжке оказалась фамилия знаменитого режиссера, отмеченного всеми мыслимыми наградами. Интересно, говорил ли он о том, что такое предложение встречается на рынке только один раз в жизни?
«Это было похоже на декорации к фильму», – вспоминала потом Элинор.
Можете считать это постановкой, но дело было именно так: они сделали предложение владельцу, но проиграли конкурс консорциуму застройщиков. Проходят годы, но ни на что другое они даже не смотрят – для них ничто не может сравниться с поместьем Нибаума. Затем земли поместья переводят в категорию сельскохозяйственного заповедника, и консорциум решает его продать. Таким образом, это уникальное предложение появляется на рынке не один, а два раза в жизни. Для семейства Копполы оно стало предложением, от которого они не могут отказаться. Так режиссер стал виноделом. Между прочим, он видит в этих двух профессиях определенное сходство: и в одной, и в другой нужно стремиться к идеальному балансу.
Он всегда давал замечательные интервью, в которых выглядел одновременно беспечным и убедительным. Он заглядывал в будущее и видел прошлое таким, каким оно было. Все крупные журналы – Playboy, Vogue, New York Times, Time – выстраивались в очередь за последними откровениями enfant terrible, и все в итоге задавали один и тот же скучный вопрос: «А что же, черт возьми, вы будете делать дальше?»
В конце 1975 года Коппола ответил, что со своим следующим фильмом он вторгнется в область, которая наполнена таким количеством проблем, что он рискует проявить безответственность. Там ему придется действовать с максимальной осторожностью.
«Это будет фильм о Вьетнаме, – пояснил он. – Он не обязательно будет политическим. Это будет фильм о войне и о человеческой душе».
Глава 5. «С катера – ни ногой!»
«Апокалипсис сегодня» (1979)
По вечерам здесь все время что-то происходит. Во влажном воздухе свет приобретает четкость галлюцинации, а декорации напоминают о цирке. Гирлянды огней на проводах рисуют цветные блики. Солдаты дополняют эту картину, разжигая в окопах костры, которые затем поддерживают ребята из группы по спецэффектам. Они закутывают головы в футболки, чтобы спастись от туч насекомых, привлеченных ярким светом.
По сценарию, мост До-Лунг находится на полпути вверх по реке и служит последним официальным форпостом американских войск, укрепившихся за рекой. Каждый день мост восстанавливают, а каждую ночь снова взрывают. Вокруг этой тонкой нити переправы концентрируется вся абсурдность Вьетнамской войны.
Капитан Уиллард (у которого лицо Мартина Шина с квадратной челюстью) сходит на берег, чтобы понять, кто тут командир. Он останавливает солдата. Тот смотрит на него угрюмым взглядом наркозависимого.
– Солдат, знаешь, кто тут командует?
– А ты разве нет? – усмехается солдат.
Фрэнсис Форд Коппола жаждет действия. Но тщетно. В первую ночь в маленьком городке Пагсанджан, расположенном на берегу лагуны, где также будет находиться храмовый комплекс из бурно обсуждаемого финала, в небе то и дело вспыхивают тропические молнии. Воздух имеет привкус металла. Возникает необычное чувство предвкушения. На самом деле здесь была только половина моста. Он был взорван японцами во время Второй мировой войны и больше никогда не восстанавливался. А вот съемочная группа художественного фильма «Апокалипсис сегодня» будет каждый день восстанавливать его и каждую ночь снова взрывать. И так в течение более чем двух недель.
Джио Коппола – статист. Ему двенадцать лет, но обмундирован он как солдат. У него есть своя винтовка М-16.
23:00. Съемки наконец-то начинаются. Вспыхивают языки пламени, взлетают в небо ракеты и то, что Элинор Коппола называет «большие огненные шары». Все затягивает дымом. На общем плане хаос прекрасно смотрится. Дата – 11 августа 1976 года, прошло пять месяцев со дня официального старта работы. Среди съемочной группы раздается смех.
К шестой подряд бессонной ночи, проведенной на мосту До-Лунг, хорошее настроение улетучилось. Непрерывно льет дождь, и людям приходится засыпать дно траншеи песком, чтобы оно не скользило. Во время одной из репетиций рушится часть стены траншеи, и приходится все начинать заново.
Каждые сутки задержки съемок стоят до 50 000 долларов, и это без учета того, что пару дней назад на съемках рухнули декорации. К тому же Коппола добавляет диалоги, часто останавливает репетиции и фиксирует моменты, не видимые никому другому. Он постоянно на взводе – и это тоже замедляет работу. А иногда просто идет дождь и грязь становится глубокой и непроходимой. Из канистр валит серый дым. Все кашляют и трут глаза руками.
* * *
Тридцать шесть месяцев спустя, 17 мая 1979 года, Коппола как одержимый ворвался в модернистский центр Palais, где проводился Каннский кинофестиваль. Здесь собралось более 1100 представителей мировой прессы. Он вышел к трибуне и оглядел бесчисленные блокноты и фотоаппараты. Для него за ними скрывались многочисленные представители врага. Они в ответ уставились на самого известного в мире режиссера, который сейчас напоминал библейского пророка в панаме. Он сердито посмотрел на аудиторию сквозь толстые очки. Облизнул губы. Почесал свою густую бороду. А затем начал говорить.
Проигнорировав иерархию, существовавшую в компании-дистрибьюторе United Artists, Коппола сам выставил свой новый фильм на конкурс фестиваля. В компании все еще не могли понять: это последний и безумный акт самоуничтожения? А если нет, то что же это? Стивен Бах, исполнительный директор и сценарист United Artists, назвал этот шаг «самым публичным предварительным просмотром фильма в истории кино». А может быть, это был жест возмутительной самоуверенности, если не сказать высокомерия, соответствующий накалу титанической борьбы за создание своего фильма? Как позднее выяснилось, компания United Artists вообще не имела права голоса в этом вопросе – ее инвестиции ограничивались покупкой прав на показ на внутреннем (американском) рынке. Руководству даже не показали ту сокращенную версию фильма, которую Коппола повез в Канны.
Дело в том, что фильм так и не был закончен.
В Каннах его заявили под названием «Апокалипсис сегодня (рабочий вариант)». Это было сделано ради престижа Каннского фестиваля и его самоуверенного художественного руководителя Жиля Жакоба, который много месяцев «выуживал» Копполу и в конце концов заполучил ленту для показа в Каннах. В мире не было более обсуждаемого фильма, чем «вьетнамское безумие» Копполы.
Таким образом, руководители United Artists могли только наблюдать, как Коппола взошел на трибуну и начал делать то, что у него получается лучше
