спит, и я повел себя дерзко, но не пожалел об этом. Ведь, боже правый, сколько всего приятного я сказал ей и сделал! Поистине, никогда еще я не был так счастлив.
Рассказчик предложил девушке прокатиться на гондоле. Он греб, стоя на корме, вышел из городских каналов в лагуну, остановился в спокойном месте на тихой воде, сошел с кормы и сел рядом с ней.
Однако первое, что удивляет в этой песне, – порядок слов начального предложения, синтаксис первых стихов. Рассмотрим их повнимательнее. «Как блондиночку в гондоле / вечерком…». Ну, и чем же занималась эта юная блондинка? Нет, она-то, собственно, ничем не занималась: «Как блондиночку в гондоле / вечерком я прокатил!» Девушка, казавшаяся в оригинальном предложении подлежащим – «La biondina in gondola, l’altra sera… l’ho portata io!», на поверку оказывается прямым дополнением. Истинное подлежащее появляется в конце. Последовательность действий важна. Вначале идет предмет вожделения, блондинка. Затем средство его достижения – гондола. Далее время, которое в данном случае также служит средством обольщения: вечер. И наконец, подлежащее, собравшее все эти элементы воедино: я.
Рассказчик поместил блондинку в гондолу, а гондолу поместил в вечер. Ситуация выглядит следующим образом: под ними – маленькая соблазнительная оболочка гондолы; та мерно покачивается, а весло и корпус гондолы плещутся в тихих водах лагуны. Над ними – большая соблазнительная оболочка вечера: уединенное место в лагуне за пределами сети городских каналов, лунный свет пробивается сквозь облака, легкая струйка воздуха течет в безмятежном пространстве. Кроме того, как мы уже видели, блондинку заставили поверить, что она – действующий субъект, тогда как она – объект, на который направлено действие. Главное действующее лицо, в действительности, является главным объектом воздействия, и не знает об этом.
Первоначальная ситуация комична. Соблазнитель решил прокатить девушку на гондоле, но просчитался. В лодке сердечная заснула. Как же так?! Вместо того чтобы составить мне компанию и заняться чем-то поинтереснее, ты улеглась спать? Девушка задремала, испытывая блаженство от прогулки в гондоле. Она целиком отдалась на волю наслаждения, предложенного ей соблазнителем – вечерней качке на борту убаюкивающей лодки. А ведь все, казалось бы, идеально подходит для убедительного воздействия на девушку: гондола, лагуна, луна… Соблазнителя подвели его же средства соблазна! Он-то думал, что гондола облегчит ему задачу, а вместо этого все усложнилось. То, что должно было вызвать у девушки ощущение неги, стало доминирующим удовольствием настолько, что подавило девушку.
Соблазнитель понимает, что все сделал не так. Он не осуждает девушку. Он нежно называет ее «бедняжкой»: она не виновата. Она лишь всерьез отнеслась к тому, что предложил ей соблазнитель. «Бедняжка» – это ее оправдание. Но в то же время и приговор: бедная простачка! Она не сообразила, что прогулка на гондоле была лишь прелюдией, декорацией к совсем иным отрадам. Самая тяжкая вина лежит на соблазнителе, это ему не хватило проницательности, он не раскусил, с кем имеет дело. Чтобы соблазнить блондинку, он, возможно, рассчитывал именно на ее наивность, ту самую наивность, которая как раз отбирает у него девушку, усыпляя ее, когда уже передала бедняжку в его объятия. Девушка чрезмерно вжилась в ситуацию, слишком искренне верит в нее, принимает ее такой, какая она есть, а не такой, какой она может стать. В результате она засыпает. Тот, кто слишком глубоко погружается в мир как он есть, в конце концов, уходит в себя.
Что это за девушка, которая воспринимает буквально то, что было всего-навсего предлогом? И что такое прогулка на гондоле: просто удовольствие или метафора? Обещание? Нечто происходящее на самом деле или предзнаменование последующих событий? Объявление о пост-факте, транссобытии?
Девушка уснула на плече у мужчины, превратив плечо в подушку. Она сделала его элементом морского декора. Блондинка оборотила соблазнителя в деталь гондолы.
Соблазнитель вынужден сражаться с собственным инструментом соблазна. Между ними, соблазнителем и гондолой, происходит забавная дуэль. Он будит девушку, а гондола ее усыпляет. Он снова ее будит, гондола снова ее убаюкивает. Обольститель обнаруживает, что его соперник не враг, а его же средство обольщения!
Это самая известная венецианская песня. Это худшая реклама главного символа Венеции. Если вы хотите соблазнить девушек, не катайте их в гондоле: их мигом («in bòta», сказано в тексте венецианского оригинала) сморит сон. И даже если вы попытаетесь их будить, гондола немедля спохватится, погрузив девушек обратно в дремоту.
В этом слышны отголоски старинных сказок: принцы, пробуждающие поцелуем спящих красавиц, эротическое вдыхание жизни в погребальную фригидность. Это и предвестие будущих соблазнителей, а именно Ругантино: в середине двадцатого века этот разудалый персонаж комедии масок просит Рим о помощи, мобилизуя звезды, луну, сверчков и попутный ветерок.
На стороне венецианского соблазнителя тоже выступает пейзаж. Но он бессилен противостоять черному плавающему гробу-колыбели, который затягивает красоту в свой сон, оспаривая у жизни ее услады.
Каково же самое сильное наслаждение? Кинетическое – от возбуждения, неистовства, оргазма? Или статическое – от инерции, растворения, отрешенности? Гондола доставляет это послеоргазменное наслаждение, погружает в это коварное и всепроникающее оцепенение, дарует его тем, кто удовлетворен еще до того, как испытал удовлетворение. В строфах короткой прогулки происходит жаркая схватка между соблазнителем и гондолой, между жизненной силой и обмиранием. Дремотные чары вот-вот пересилят: это вычитание жизни, но от этого не менее завораживающее и манящее. Даже соблазнитель в какой-то момент испытывает искушение забыться сном!
Соблазнитель вступает в борьбу с гондолой, которая собирается вобрать его в себя. От соприкосновения с гондолой тело соблазнителя словно рискует превратиться во что-то еще, изменить свою материю, стать подушкой, на которой возлежит блондинка. Соблазнитель сражается против своей гондолизации, бьется за то, чтобы не стать лодочным аксессуаром. Он реагирует, противится воздействию гондолы на девушку, будит ее. За это он будет вознагражден.
В песне говорится об образцовой апологии: не доверять свою судьбу слишком действенным средствам, ибо средства эти могут взять над вами верх и сами насладиться тем, чем хотели насладиться вы. Легкий ветерок совлекает платок с груди девушки, разоблачая ее вместо соблазнителя. Ветерок сам лелеет оголенную кожу блондинки, а соблазнителю остается лишь взирать на это, обездвиженному в своей роли ложа, человеческого алькова.
Остерегайтесь средства, которое вы используете для достижения своей цели, потому что это средство попытается отобрать у вас цель и завладеть ею. Цель оправдывает средства, но средства присваивают себе цель. Разве не такова была участь пропаганды в наш век? Реклама, средства массовой информации и их хозяева из усердных подручных политики и экономики стали новыми воротилами.
Остается высказать несколько соображений о жанре этой причудливой баллады. О чем идет
