Фотоальбомы Ева составляла вовсе не для того, чтобы убить время, и не из любви к искусству — они стали неотъемлемой частью ее жизни. Ведь она фактически общалась с очень узким кругом лиц и чувствовала себя далеко не свободной из-за множества ограничений. Неудовлетворенное честолюбие требовало гораздо большего, чем просто жизнь в «золотой клетке». Поэтому она сознательно готовилась войти в историю, и фотоальбомы должны были стать неопровержимым доказательством ее причастности ко многим историческим событиям. В завещании она четко определила, как сохранить эти альбомы. Она даже заказала дубликаты фотографий и при случае дарила их родственникам и друзьям.
Ее родители не заводили больше разговоров о браке своей средней дочери — в сотрясаемой ежедневными бомбардировками Германии это уже не имело никакого значения, — но одна из подруг Евы хорошо помнит, как она страдала из-за двусмысленности своего положения. Выросшая в добропорядочной буржуазной семье и до конца своих дней придерживавшаяся привитых ей в монастырском пансионате принципов, она в душе совершенно не представляла себе жизни без замужества. Оставалось лишь утешать себя тем, что она принесла себя в жертву во имя великих, как ей казалось, целей своего возлюбленного. По словам Видемана, он однажды пригласил ее на прием, устраиваемый принцессой Стефанией фон Гогенлоэ в замке Леопольдскрон близ Зальцбурга. «Нет, я не могу пойти с вами, — со вздохом ответила Ева. — Вы поймите, я ведь не замужем».
С Гитлером Ева никогда не говорила о женитьбе, прекрасно понимая, что бесконечными стенаниями быстро наскучит ему. Она лишь время от времени напоминала возлюбленному о своем сокровенном желании, напевая в его присутствии соответствующие мелодии. Особенно ей нравилось перекладывать их на мотив своей любимой песни «Tea for two». Гитлер слушал их, даже не задумываясь над тем, что авторы текста и музыки отнюдь не являются приверженцами национал-социалистической идеологии.
Вплоть до конца апреля 1945 года Гитлер даже не помышлял о женитьбе на Еве Браун, хотя ему очень нравилось устраивать личную жизнь своих приближенных. После высадки западных союзников в Нормандии это желание еще более усилилось, ибо теперь он прекрасно понимал, что вскоре ему уже будет не до празднеств в Берхтесгадене. Именно поэтому он поспешил выдать замуж Гретль Браун за генерала СС и близкого друга Бормана Фегелейна. Гретль была поражена роскошью свадьбы, ее семья пришла в полный восторг, а Ева растрогалась до слез. Став свояченицей представителя Гиммлера при ставке фюрера, она получила совершенно другой социальный статус. Женить Фегелейна на младшей сестре Евы оказалось делом нелегким. Тут сыграло роль следующее обстоятельство. Молодой группенфюрер СС волочился, правда, чуть ли не за каждой юбкой в Берхтесгадене, но был крайне честолюбив и не хотел упустить шанс стать пусть неформальным свояком фюрера. Уже на следующий день после свадьбы он повел себя настолько нагло, что неприятно поразил даже не отличавшегося деликатностью Бормана. Гретль тоже любила флиртовать и однажды влюбилась в американского дипломата. Гитлер сперва намеревался познакомить ее поближе с другими людьми из своего интимного круга, и в первую очередь с посланником Вальтером фон Хевелем. Это был довольно незаурядный человек, долгое время пользовавшийся неограниченным доверием Гитлера. Похоже, он оставался единственным, кто был по-настоящему предан ему и не ждал от него никаких благ. Во время «пивного путча» Хевель шел на демонстрации рядом с Гитлером, а затем сидел вместе с ним в Ландсбергской тюрьме. Хевель был наделен недюжинными дипломатическими способностями (по его словам, иначе он «не смог бы стать посредником между Гитлером и Риббентропом») и постоянно держал Гитлера в курсе дипломатических событий. Но он совершил непростительную ошибку, когда не пригласил Еву Браун на свою свадьбу. Его враги тут же воспользовались этой оплошностью, раздули инцидент до невероятных размеров, и в результате разгневанный Гитлер надолго отлучил Хевеля от своего двора. Лишь на заключительной стадии войны он вернул себе расположение Гитлера, оставался с ним в Берлине до самого конца и после его смерти покончил с собой.
Отто Герману Фегелейну в момент его женитьбы на Маргарет Анне Пауле Браун было 37 лет. Он родился в Мюнхене в семье владельца скаковой конюшни и всю свою недолгую жизнь оставался непревзойденным знатоком лошадей. Обитатели «Бергхофа» говорили, что когда-то он работал конюхом и что брачное ложе ему следовало устроить на сеновале. Фегелейн принимал участие во многих скаковых турнирах и выиграл несколько кубков. Затем перспективный молодой человек вступил в ряды СС. За отличавшиеся крайней жестокостью карательные акции против словацких партизан его наградили «Железным крестом» с дубовыми листьями. Впрочем, сам Фегелейн ничуть не обольщался насчет своих подвигов и с обезоруживающей откровенностью признавался, что в душе он трус и очень не хочет принимать участие в настоящих боях.
Бракосочетание состоялось 3 июня 1944 года в ратуше Зальцбурга. Свидетелями были Борман и Гиммлер. Гитлер пригласил семьи Фегелейнов и Браунов, а также еще пятьдесят гостей на праздничный ужин в Оберзальцберг. Ева заявила: «Я хочу, чтобы эту свадьбу отпраздновали так, как будто это моя», и пригласила сводный оркестр эсэсовской охраны. После ужина все поднялись на высокую (1834 м) скалу Кельштейн, где всего в нескольких метрах от вершины находилась еще одна резиденция Гитлера, именуемая «Орлиное гнездо». Правда, в наши дни экскурсоводы называют ее Чайным домиком, хотя Гитлер ни разу не пил там чай. Эта резиденция была построена Борманом на деньги из партийной кассы и подарена им Гитлеру ко дню рождения.
От «Бергхофа» к «Орлиному гнезду» вело семикилометровое шоссе с необычайно ровным покрытием. Его строительство потребовало неимоверных усилий и стоило жизни двадцати сорвавшимся в пропасть рабочим. Шоссе заканчивалось у входа в прорытый в скале 130-метровый тоннель высотой 3 метра с выложенными фаянсом стенами. В тоннеле был установлен лифт, кабина которого выдержана в золотистых тонах. В ней стояло обтянутое красным бархатом личное кресло Гитлера. Сам он, однако, не любил пользоваться лифтом, так как опасался, что трос можно перерезать или он просто оборвется. Этим объясняются его редкие визиты в «Орлиное гнездо». К тому же, по слухам, от горного воздуха у него перехватывало дыхание.
Все комнаты в доме были сравнительно небольшими, за исключением чайного салона, в середине которого находился огромный камин из каррарского мрамора. Здесь же находился кабинет Гитлера, ванная, две кухни и караульное помещение. Энергетическая установка, аналогичная установленным на борту подводных лодок, обеспечивала подачу воздуха. Огромная терраса зимой отапливалась.
