Экзотические растения – символы славы, любви и благоденствия
В картинах южных пейзажей Пушкин упоминает экзотические растения, которые иногда имеют остающийся на втором плане символический смысл. В «Руслане и Людмиле» таков волшебный сад Черномора, предстающий пред глазами главной героини:
Пред нею зыблются, шумят
Великолепные дубровы,
Аллеи пальм, и лес лавровый,
И благородных миртов ряд,
И кедров гордые вершины,
И золотые апельсины
Зерцалом вод отражены;
Пригорки, рощи и долины
Весны огнём оживлены…
Здесь сочетаются элементы восточного исламского и греко – римского садов30, что могло быть в резиденциях византийских императоров X–XI веков, где планировка регулярного парка (ряды миртов, аллеи пальм) переходила в пейзажные ландшафты. На наш взгляд, растения в саду Черномора подобраны не случайно и в «ансамбле» намекают на те достоинства, которыми чародей хочет пленить Людмилу: силу и знатность (кедр), триумф и славу (пальмы, лавры), любовь (мирты). Особого внимания заслуживают «золотые апельсины» – плод вечной молодости, девственности. По мифам, они росли в золотых садах, охраняемых нимфами Гесперидами.
Кипарис.
Фрагмент рис. А.С. Пушкина
Во время ссылки в Михайловском Пушкин несколько раз обращается к библейским источникам. Стихотворение «Вертоград моей сестры» (1825) сочинено по мотивам Песни Песней. Как и в первоисточнике, в нём описан сад, где растут:
Нард, алой и киннамон
Благовонием богаты:
Лишь повеет аквилон,
И закаплют ароматы.
В селамных списках алоэ означает честность и мудрость (ум), киннамон (корица) – красоту и любовь. Из нарда добывали масло, обладавшее чарующим ароматом. Возможно, в стихотворении помимо библейского парафраза содержится аллегорическое описание невинности и красоты молоденькой обитательницы Тригорского Евпраксии Николаевны Вульф31.
Экзотический сад при гареме ханского дворца («Бахчисарайский фонтан») уже упоминался выше в связи с восточными мотивами на тему «Соловей и роза». Обитательниц гарема Пушкин уподобляет оранжерейным цветам:
В тени хранительной темницы
Утаены их красоты,
Так аравийские цветы
Живут за стёклами теплицы.
Печальная Зарема, забытая ханом Гиреем из – за любви к Марии, сравнивается с пальмой:
Как пальма, смятая грозою,
Поникла юной головою.
Пальма, типичное растение тропиков и субтропиков, имеет несколько селамных значений. В данном случае это женский символ. В Песне Песней, воспевая красоту возлюбленной, жених сравнивает её стан с пальмой. В Библии пальма символизирует также праведность и является эмблемой Иудеи. Не случайно Дева Мария изображалась рядом с пальмой. Такая картина воспевается в стихотворении Пушкина «Мадонна» (1830):
…Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный Спаситель —
Она с величием, он с разумом в очах —
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Примечательно, что в «Гавриилиаде» есть эпизод, где Дева Мария также изображена под пальмами:
В прохладе пальм, под говором ручья
Задумалась красавица моя…
Не лишена символического смысла пальма в вольных «Подражаниях Корану» (часть IX), написанных в 1824 году: уставший от блуждания по бесплодной пустыне путник уснул в оазисе возле пальмы, и над ним незаметно пролетели не часы, а века. По молитве проснувшегося путника Бог воскресил его ослицу и оживил засохшую пальму. В символике аравийских стран пальма, аналогично дубу у славян, является древом жизни.
Пирамидальные тополя.
Рис. А.С. Пушкина в рукописи «Полтавы»
В поэме «Полтава» несколько раз упоминается пирамидальный тополь. С «тополем киевских высот» сравнивается стройная Мария, подобно тому как в Песне Песней девушка сравнивается с пальмой. Совершенно иную роль играет тополь в одной из ключевых сцен поэмы: накануне казни Кочубея гетмана Мазепу мучает совесть, и в тихой украинской ночи ему чудится, что серебристые тополя, чьи листы «чуть трепещут»,
…стеснившись в ряд,
Качая тихо головою,
Как судьи, шепчут меж собою.
Мазепа, получивший европейское образование, хорошо знал греческую мифологию, где тополь выступал не только эмблемой Элизиума, но и символом верховного божества и судии Зевса.
В зарисовках южных пейзажей у Пушкина часто встречаются пирамидальные тополя, мирты, лавры и кипарисы вне их явного символического значения:
Я помню твой восход, знакомое светило,
Над мирною страной, где всё для сердца мило,
Где стройны тополы в долинах вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и тёмный кипарис,
И сладостно шумят полуденные волны.
«Редеет облаков летучая гряда». 1820.
Это стихотворение включено поэтом в антологический цикл. В античной мифологии тополь – эмблема Элизиума; мирт означает любовь, нежность; кипарис – жизнь и смерть, горе. Выражение «нежный мирт и тёмный кипарис» характеризует единство тёмных и светлых сторон бытия. Сочетание растений в пейзаже усиливает ощущение благоденствия и полноты жизни.
В стихотворении «Кто знает край, где небо блещет…» (1828) вечнозелёные лавр и кипарис создают образ «рая полуденной природы»:
Где вечный лавр и кипарис32
На воле гордо разрослись;
Где пел Торквато33 величавый…
Это стихотворение сочинено Пушкиным по поводу возвращения из Италии в Россию Марии Мусиной – Пушкиной34, чья красота сравнивается с южными пейзажами.
Особое место в поэзии Пушкина занимает стихотворение «Анчар». О древе яда, давшем название стихотворению, было известно в пушкинское время из публикаций голланского врача Ф. Фурша и французского ботаника Жана Лешено де ля Тура. Это дерево растёт на Яве, его испарения ядовиты, а сок смертоносен, если попадает в кровь. На разных людей и животных анчар действует неодинаково. Некоторые птицы и ящерицы нечувствительны к его эфирам и могут спокойно сидеть на ветках и стволе. Одни люди отравляются ими, другие – нет. Яванцы добывали сок анчара и делали из него яд, который наносили на стрелы35.
В стихотворении великого поэта анчар – символ вселенского зла, отравляющего, подобно яду, всех к нему прикасающихся и используемого в своих целях властителями мира сего, невзирая на последствия.
Если вид растения несуществен, Пушкин употребляет обобщённые цветы. Однако нельзя согласиться с предположением С.В. Шервинского, будто «обобщённость могла происходить и оттого, что Пушкин едва ли интересовался сортами цветов, особенно полевых, и просто мало их знал»36. Выросший в Захарове поэт наверняка хорошо разбирался в названиях полевых и садовых цветов, хотя специально садоводством и цветоводством не увлекался.
