Отчитывались моряки и перед своими близкими и родными. Вот несколько отрывков из писем семье начальника артиллерии бригады Александра Дмитриевича Трекова:
«Дела идут хорошо, фашисты бегут, бьем их крепко. Читайте и слушайте сообщения о действиях генерала Кузнецова, часть Безверхова».
«Вчера, может быть, слышали сообщение Совинформбюро о том, что окружена и уничтожена 16-я немецкая армия, — в этом деле есть и наша доля».
«Сегодня мои артиллеристы уничтожили восемь гитлеровцев, одно орудие и один танк; вчера — десятка два фашистов, вот так и бьем их помаленьку, даем им работу по отрывке могил и заготовке крестов (они обязательно ставят кресты, — верующие, прямо от нас попадают в рай)».
На крыльях доброй молвы молнией облетела все фронты, всю нашу страну волнующая весть о разгроме немецко-фашистских войск на подступах к Москве. Огромную радость за родную армию, отстоявшую столицу, за москвичей испытывал весь советский народ, все его воины. От победы наших войск под Москвой, образно говоря, пошла цепная реакция боевых дел, направленных на разгром врага. Успех защитников столицы вдохновлял всех советских бойцов на смелые, решительные действия. Об этом убедительно свидетельствует письмо защитникам Москвы от бойцов, командиров и политработников Южного фронта:
«12 декабря радио принесло нам радостную весть: мы узнали о ваших славных делах, о разгроме немцев на подступах к родной Москве… Ваша победа окрылила нас, ваши успехи вдохновляют и зовут нас к новым победам на нашем фронте…
Каждый шаг немцев на подмосковной земле болью отдавался в нашем сердце, но мы знали: надежным рукам, честным, храбрым сердцам доверила Родина… защиту Москвы…
Герои столицы, наши боевые друзья и товарищи! Обещаем вам, что мы, бойцы Южного фронта, будем драться и уничтожать врага по-вашему, по-московски».
Все дальше и дальше откатывались фашистские орды на запад, а за ними отступал и огневой вал войны. Но по-прежнему ни на минуту не обрывалась животворная связь моряков с Тихоокеанским флотом, с тружениками нашей страны. Святой заповедью звучали наказы еще беспощаднее и решительнее бить врага. Эти наказы делали бойцов более стойкими в обороне, более решительными в наступлении.
На имя начальника Тихоокеанского высшего военно-морского училища пришло письмо от тяжелораненого гвардии майора Будрейко. Он писал:
«Мы честно пронесли наше гвардейское знамя, нашу морскую честь через фронты Московский, Северо-Западный и Донской. Когда будут писать историю Тихоокеанского училища, то отметят, что воспитанники его дрались и погибали мужественно. Мы, оставшиеся в живых, гордимся подвигами наших боевых друзей, никогда не забудем погибших в боях товарищей Бушуева, Добрякова, Воронинова, Богачева и других.
В нашей дивизии, давно уже не морской, высоко ценят звание „моряк“ и стремятся подражать людям, пришедшим с флота. О комбриге Безверхове слагают песни, пишут стихи. О подвигах лейтенантов Мовчуна, Бородина, Гаврилькевича знают бойцы, никогда их не видевшие. Представить себя вне этой боевой семьи просто невозможно. Вот почему мне, получившему документы и литер до Владивостока, тяжело уезжать с фронта. Я долго думал, как поступить. И сегодня решил — остаюсь здесь. Я подлечился, имею военный опыт и нужен действующей армии».
Прочные связи фронтовиков с воинскими коллективами и коллективами трудящихся представляли собой могучий стимул доблести, благородства, бесстрашия, храбрости, ратного и трудового подвига советских людей. Неисчерпаемым источником их общего боевого и трудового подвига явились любовь к Родине, ненависть к врагу, преданность Коммунистической партии.
Чувство семьи единой у воинов и всех советских людей, с особой силой проявилось при защите Москвы, о которую разбились фашистские полчища. Столицу отстаивала вся наша Родина, весь советский народ.
Слитность сердец! Лучше, пожалуй, не назовешь единство армии и народа в годы войны, их непоколебимую убежденность в победе, готовность во имя этой победы не жалеть ни сил, ни труда, ни самой жизни.
М. И. Калинин у воинов 1-й ударной
Когда 1-я ударная армия находилась на отдыхе под Клином, на встречу с ее воинами приехали представители Советского правительства.
Длинное низкое строение барачного типа, крытое толем. Повсюду следы войны: глубокие воронки, запорошенные снегом, изрешеченные пулями и осколками крыши, поломанные и обезглавленные деревья.
Около машин и у дверей здания группами и в одиночку командиры, комиссары, начальники штабов частей 1-й ударной армии.
12 часов дня. Морозный солнечный день.
Вот в открытых воротах появилась большая легковая машина. Она подъехала к самому крыльцу, где стоит командующий армией В. И. Кузнецов. Подбежавший адъютант открыл дверцу машины. Вышел М. И. Калинин. Он в высокой каракулевой черной шапке, длинном черном пальто. Знакомая седенькая бородка клинышком, улыбка на лице. Поздоровался с командующим, с работниками его штаба и членами Военного совета. Обменявшись с собравшимися несколькими фразами, Калинин направился к дверям. Внутри барака вместительно и уютно, несмотря на его неказистый внешний вид. Два длинных ряда столов, соединенных между собой поперечным столом, образуют большую букву «П». Столы сервированы по военному времени, без излишеств. Состоялся обед.
Михаил Иванович произнес теплые приветственные слова, обращенные к воинам 1-й ударной армии, и выразил благодарность правительства и Верховного Совета СССР командному и политическому составу. Вот что рассказал комиссар 62-й морской бригады полковник запаса Д. И. Бессер, бывший на встрече:
«Воевали вы, товарищи, хорошо под Москвой, — сказал Михаил Иванович Калинин. — Теперь для нее опасность снята, враг далеко отогнан на запад. Ваша задача — на другом фронте воевать еще лучше».
Потом Калинин повернулся в сторону, где сидели командир 62-й морской бригады полковник В. М. Рогов, командир 2-й гвардейской стрелковой бригады полковник Я. П. Безверхов, полковой комиссар Е. В. Бобров. Они были в темно-синих флотских кителях и очень выделялись среди армейских командиров, одетых в зеленые гимнастерки и тужурки.
«Я вижу здесь моряков, — сказал Михаил Иванович Калинин. — Моряки под Москвой воевали сверх всяких похвал. Спасибо морякам от Советского правительства!»
Калинин направился к выходу. Все встали. Проходя мимо моряков, он пожал им руки на прощанье.
Через несколько дней после памятной встречи 1-я ударная армия отбыла на новый фронт.
