Сухие пайки предательски подходили к концу. Консервы с бобами и хумусом за время пальмирской осады приелись до коликов. Но даже они на третьи сутки дежурства переходили в ранг деликатесов, которые бойцы распределяли между собой практически в гомеопатических дозах.
У всех троих начиналось самое страшное в таких случаях — необузданные гастрономические мечты становились главным предметом разговора. Будоражили мозг и желудок, не давали спать, лишали рассудка.
Гайдар изводил товарищей рассказами о русской кухне. Северная экзотика доводила друзей до полуобморочного состояния. Он в подробностях описывал поход в столовую советского типа. Ополченец часто бывал в таких с папой в Москве. На первое борщ со сметаной, на второе гречка с тушенкой, салат из свежей капусты и огурцов, заправленный пахучим подсолнечным маслом, ну и, конечно, булка с компотом.
Сослуживцы Гайдара едва ли до конца понимали всю изысканность гастрономического букета. Суп из свеклы и капусты в Сирии не варили, гречка тут не растет, — но их московский однополчанин так упоительно расписывал вкусовые прелести русских блюд, что слюной захлебывались все. Одним словом, сознание троих бойцов находилось в шаге от помутнения.
В реальность их вернул гул, доносящийся с трассы. За трое суток они не увидели здесь ни одной машины. Ибрагим — самый молодой из парней, мальчишка из рыбацкой семьи — тут же навел прицел снайперской винтовки на подозрительный транспорт.
Это был небольшой грузовик, похожий на тот, что популярен у сирийских фермеров. Тысячи таких колесят по местным автобанам — в них удобно перевозить на продажу овощи, фрукты, скот. Как он оказался на мертвой трассе, которую сейчас толком не контролирует ни одна из сторон, было загадкой.
Ибрагим предположил, что грузовик заминировали игиловцы и отправили на ближайший блокпост сирийской армии. В таком случае за рулем террорист-смертник. Правда, разглядеть «пояс шахида» на водителе в оптику не удалось, возможно, он спрятан под одеждой.
Рыбак-снайпер хотел уже «снять» замаскированного радикала, но Гайдар, которого негласно считали старшим в группе, остановил его, предложил подпустить автомобиль поближе. Расстояние позволяло им оперативно подойти к обочине, они оставили секрет и перебежками, на всякий случай прикрывая друг друга, метнулись к трассе.
Грузовик показался из-за поворота, Ибрагим расположился поудобнее и взял его на мушку, медленно опустил указательный палец на спуск. И вдруг характерный грохот, кузов машины разлетается вдребезги, визжат колеса, кабина заваливается набок, водитель вылетает в сторону.
Кто-то с другой стороны дороги опередил Ибрагима и выстрелил по грузовику из РПГ. Ополченцы замерли, Гайдар шепотом скомандовал всем вжаться в землю и наблюдать. Через пару минут на асфальт вскарабкались двое.
Сомнений не было — игиловцы. Традиционный для радикалов камуфляжный камыс, черные повязки с белой печатью пророка Мухаммеда на лбу — распиаренный игиловский лейбл. Террористы обошли дымящийся кузов и, судя по всему, не увидели для себя ничего интересного.
По радиусу взрыва были разбросаны ящики, из которых на песок разлетелась то ли картошка, то ли еще какие-то овощи. Среди обломков они принялись высматривать водителя. Гайдар кивком дал понять ребятам, что вот он — момент.
Одного Ибрагим брал на себя. На другого нацелили свои калаши Гайдар и Фади — не слишком общительный парнишка из крестьянской семьи. Как только просвистел хлыст снайперской винтовки, первый игиловец упал. Ополченцы начали очередями гасить второго, террорист дернулся в укрытие, но не успел.
Бойцы на полусогнутых коленях, внимательно осматриваясь по сторонам, вышли на дорогу. Не убирая автоматы с плеч, приблизились к подбитому грузовику. Оба игиловца были мертвы. Судя по ярко-черным бородам, кучерявым прическам, смуглой коже и специфическому типу лица — саудиты.
Именно про саудитов рассказывают — когда ИГИЛ отступает, они последними покидают позиции. Эти тоже, как видно, задержались. Сидели в засаде, пасли трассу. Одним словом, как и «Соколы пустыни», дежурили в «секрете».
Гайдар не стал обыскивать их тела, побрезговал. Фади уже вытаскивал из-под песка оглушенного водилу. Мужик оказался крепким, после такой аварии — лишь ссадины и ушибы. Осколки не задели, ничего не сломал.
Фермер-экстремал вез в Дамаск трюфели. Изысканные грибы собирали под Пальмирой, как ни странно, в пустыне они росли с избытком. До войны это был прибыльный бизнес.
В Сирии потом долго смеялись, когда в начале кризиса Евросюз наложил санкции на ввоз в страну деликатесных и мажорных товаров. Передовицы европейских изданий тогда пестрили заголовками: «Сирия останется без икры, яхт и трюфелей». Вот в чем в чем, а в трюфелях республика нуждалась меньше всего.
Даже после того, как игиловцы захватили Пальмиру и ее окрестности, некоторые фермеры умудрялись доставить на столичные рынки царское лакомство. Килограмм грибов можно было взять за пять тысяч лир, это в районе десяти баксов.
Вот и Хасим — так звали выжившего водителя грузовика — решил подзаработать и рискнул окольными путями добраться до плантаций с трюфелями. Бойцы дружно окрестили его отморозком.
Пока разворачивалась вся эта заваруха, ребята, конечно, забыли о голоде. Все-таки адреналин отбивает аппетит. Но теперь успокоились, и жрать захотелось с новой силой.
— Ты их хоть готовить-то умеешь? — кивая на разлетевшиеся по обочине трюфели, с надеждой спросил Ибрагим.
Ему, в общем, пока что было по фигу — какой будет дальнейшая судьба Хасима, которому явно светила беседа с контрразведчиками, насущные вопросы волновали его гораздо больше. Фермеру спасли жизнь, поэтому необходимо было проявить смекалку, и недолго думая он предложил запечь трюфели на углях, но посетовал на отсутствие соли. После бобовых консервов бойцы были готовы и на это.
Пока грибы подходили на еле тлеющих веточках — пару деревяшек все-таки удалось найти возле обочины, с дровами в пустыне туго, — у ополченцев кружилась голова. От пред вкушения.
Фади с Хасимом — несмотря на травмы, рисковый предприниматель вызвался помогать — что-то колдовали над фронтовым блюдом. На роль сковородки подошел металлический кусок взорванного игиловцами грузовика. В качестве приправы решили использовать последнюю порцию хумуса.
Когда трюфели приготовились — в процессе их то и дело проверяли, тыкая то шомполом для чистки оружия, то перочинным ножиком Ибрагима, — все четверо торжественно вздохнули. Гайдар первым взял с импровизированного подноса зажаренный деликатес, обмакнул его в соус и аккуратно надкусил.
