Основываясь на свидетельствах «Старшей Ливонской рифмованной хроники», отдельные историки говорят о незначительном масштабе сражения, ведь там сообщается о гибели «всего-то» двадцати рыцарей. Но здесь важно понять, что речь идет именно о «братьях»-рыцарях, выполнявших роль главной ударной силы. О потерях же среди их оруженосцев, кнехтов и набранных в войско представителей балтийских племен там не говорится ничего.
Что касается Невской битвы, то она действительно не нашла отражения в шведских хрониках. Но, по мнению И. П. Шаскольского, крупнейшего российского специалиста по истории Балтийского региона в Средние века, «этому не следует удивляться. В средневековой Швеции до начала XIV века не было создано крупных повествовательных сочинений по истории страны типа русских летописей и больших западноевропейских хроник». Иными словами, следы Невской битвы у шведов и искать-то негде.
На этом стоит остановиться подробнее. Историю Швеции середины XIII века излагает рифмованная «Хроника Эрика», созданная в XIV столетии. Так вот, на весь период с 1229 по 1250 год там отведено около сотни коротких стихотворных строк. Из всех шведских походов за пределы страны в хронике рассказано лишь об одном — Тавастландском. За два десятилетия! И даже это краткое изложение изобилует ошибками. Искать там битву на Неве просто смешно. Письменная культура шведов того времени столь скудна, столь бесхитростна, что из нее легко выпадают целые пласты их собственной истории.
Этими двумя сражениями — на Неве и Чудском озере — борьба за господство в Прибалтике и на землях Северо-Западной Руси отнюдь не ограничилась.
Ярославу Всеволодовичу и Александру Невскому нередко приходилось отбивать набеги литовцев, а в 1239 году русское войско изгнало из Смоленска обосновавшегося там литовского князя.
В 1245 году литва ворвалась на русские земли близ Торжка. Тамошний князь вышел биться с захватчиками, но потерпел поражение. Затем прибыл Александр Ярославич с новгородской ратью, отобрал весь полон и положил в ожесточенной схватке восемь литовских князьков. Новгородцы вскоре ушли, и князю с одной лишь собственной дружиной пришлось добивать литовские отряды, расползшиеся по приграничной области.
Позднее литва еще неоднократно совершала набеги на Новгородчину. Литовские отряды приходили чаще любых других неприятелей, жалили беспощадно и уходили, набрав пленников. Время от времени их громили, истребляли, но когда сил не хватало, литва уходила безнаказанно. Этот враг проявлял наибольшее упорство и наибольший пыл — ни немцы, ни шведы сравниться с ним не могли.
Папа Римский Иннокентий IV дважды обращался к Александру Ярославичу с предложением подчиниться папскому престолу, перейти в католичество и увидеть в Тевтонском ордене союзника в борьбе с татарами. Для начала требовалось построить католический Храм во Пскове. Князь, видимо, дал какие-то обещания, желая создать у римского первосвященника иллюзию успеха. Надо полагать, Александр Ярославич надеялся подобным способом хотя бы на время ослабить натиск на границы Северной Руси. Ни к каким практическим шагам переговоры не привели. Католичество не продвинулось у нас ни на пядь.
В 1253 году ливонские рыцари опять напали на земли Пскова. В Псковской земле сохранялась, по всей видимости, значительная партия, ориентировавшаяся на союз с немцами; порой псковичи вместе с орденскими рыцарями противостояли усиливавшимся набегам литовских князей… Однако в тот момент агрессивные намерения немцев стали очевидны. Рыцари сожгли псковский посад, но взять город не смогли и несли у его стен тяжелые потери. Явилось новгородское войско. Оно сняло осаду, а затем перешло реку Нарову, вторглось на территорию, подвластную Ордену, «и сотвориша волость их пусту».
В 1256 году в наступление на Новгород пошли шведы и датчане. Им удалось укрепиться на восточном берегу реки Наровы, основать там крепость. Но приближение русских дружин заставило их отступить. Вскоре последовал ответный удар. Полки Александра Невского совершили тяжелейший переход по льду Финского залива и вонзились вглубь шведских владений в Финляндии, прошлись по территории враждебной еми. Впоследствии папа Александр VI писал об этом походе, что русские и карелы напали на шведов и убили «многих из его (короля. — Д. В.) верноподданных, обильно пролили кровь, много усадеб и земель предали огню», а финнов «привлекли на свою сторону». Русская летопись коротко сообщает: «Поехал князь Олександр на емь с суздальцы и новгородци. И емь победи. И много полона приведе. И приеха с честью в свою отчину».
Хроника великой войны на северных рубежах Руси в середине XIII века напоминает раскаленную печь, в которую непрерывно подбрасывают сухие дрова, чтобы пламя не утихало.
Александра Ярославича нередко укоряют в том, что он обращал оружие только против Запада. А Запад-де не представлял угрозы для России того времени, в отличие от Орды, которую князь Александр использовал исключительно «для усиления личной власти».
Всё это, разумеется, пронизано идеологией Нового времени и к Средневековью никакого отношения не имеет. Вряд ли в XIII столетии можно говорить о «едином Западе». Возможно, правильнее было бы говорить о мире католицизма, но и он в целокупности был очень пестр, разнороден и раздроблен. Руси реально угрожал не «Запад», а Тевтонский орден, а также шведские завоеватели. И разбивали их на русской территории, а не дома в Германии или Швеции, и, стало быть, угроза, исходящая от них, являлась вполне реальной. Мудрено увидеть в тевтонских рыцарях союзника для противостояния татарам — они в большей степени интересовались не ордынской проблемой, а захватом Пскова и приграничных областей Новгородчины.
Существует миф: «повернув» к Востоку, а не к Западу, князь Александр заложил основы будущего разгула деспотизма в стране. Его контакты с монголами сделали Русь «азиатской державой».
Это уже и вовсе беспочвенная публицистика. С Ордой общались тогда все русские князья. После 1240 года у них был выбор: умереть самим и подвергнуть новому разорению Русь или выжить и подготовить страну к новым битвам, а в конечном итоге к освобождению. Кто-то очертя голову ринулся в бой, но 90 процентов наших князей второй половины XIII века избрали иной путь. И тут Александр Невский ничем не отличается от подавляющего большинства русских государей того периода.
Что касается «азиатской державы», то сегодня звучат разные точки зрения на сей счет. Правда же состоит в том, что Русь никогда ею не сделалась. Она не являлась и не является частью Европы или Азии либо чем-то вроде смеси, где европейское и азиатское принимает разные пропорции в зависимости от обстоятельств. Русь представляет собой культурнополитическую суть, резко отличную и от Европы, и от Азии. Точно так же как православие не является ни католицизмом, ни исламом, ни буддизмом, ни какой-либо иной конфессией, ни их смесью.
