на Земле. Чтобы привлечь инвесторов, найти покровителя, нанять команду, рекрутировать колонистов и во всех отношениях продвинуть проект по исследованию западного пути в Азию, нужно было представить земли, которые ждали его на пути, в выгодном свете и полезными «в эксплуатации». Он хотел, например, показать, что Новый Свет имеет здоровый климат и удобен для проживания. «Может оказаться, – писал он, – что докторам там будет нечего делать» [261]. У него имелся мотив для подчеркивания любого признака плодородия новых земель, преувеличения любого свидетельства о царящих там мире и гармонии. «Продвижение» Венесуэлы и Бразилии в печати требовало особого внимания, так как щедрые обещания Колумба относительно расположенных рядом с ними островов, мягко говоря, себя не оправдали. Так что в первую очередь Веспуччи сконцентрировался на характеристиках, которые предвещали коммерческие выгоды.
О деревьях, например, он сказал только, что все они «ароматичные», иными словами, представляют интерес – читай между строк – для рынков Европы и Китая, которые остро нуждались в ароматических деревьях. Географические детали, до которых снисходил автор, включая его убежденность в близости Индийского океана (стр. 99-104), и ссылки на земной рай – с подтекстом в виде тех обещаний, которые сулил Восток – имели своей задачей продвижение всё той же колумбовой идеи: коммерческое использование Атлантики, ведущее к богатствам Востока.
Чтобы представить себе картину, сформировавшуюся у Веспуччи в голове, полезно вспомнить одну из гравюр, которая иллюстрировала первый опубликованный отчет Колумба, работу, которую Веспуччи, очевидно, читал очень внимательно. Сцена представляет собой богатый тропический ландшафт, на котором обнаженные и прекрасно сложенные аборигены предлагают товары для обмена – включая нечто, напоминающее горшок, который в то время использовали для хранения дорогих мазей – мореплавателям, чья весельная галера находится недалеко от берега. Обычно эта сцена превратно воспринимается современными зрителями, полагающими, что Колумб разговаривает с аборигенами. Но у Колумба не было весельных галер, и ни одна галера не пересекала Атлантику. На судне находится странное создание рода млекопитающих, которые никогда не водились в Европе. На головах торговцев, кроме того, шляпы восточного образца. Рисунок, очевидно, иллюстрирует конкретный пассаж в отчете, где Колумб говорит – гипотетически, разумеется – о китайских и индийских торговцах, прибывающих на открытые им земли из близлежащих гаваней. Как мы уже видели, ожидания Веспуччи были подпитаны взглядами Колумба (стр. 104–107). Он тоже рассчитывал на свою долю в торговле с процветающим Востоком.
Образы, вынесенные Веспуччи из второго визита в Новый Свет, не сильно отличались от тех, что пробудил первый визит. Если что и стоит отметить, так это еще большую их близость к содержанию рассказов Колумба. «Эта земля, – писал теперь Америго, – очень приятна и полна бесчисленными, покрытыми зеленой листвой деревьями» [262]. Запахи были очень «мягкими и ароматичными», фрукты неисчислимы, очень вкусные и целительные. На полях произрастали «разные вкусные и сочные травы, цветы и корни». И чем больше автор видел и пробовал, «тем больше я думал, что нахожусь совсем близко от земного рая» [263]. Неизвестные специи и лекарственные травы росли повсюду [264]. Колумб сообщал обо всем этом примерно в тех же выражениях.
«Люди этой страны, – добавил Веспуччи, обращаясь к одной из любимых тем Колумба, – говорят о золоте и других чудесных металлах и лекарственных травах. Но я один из тех, кто следует Св. Томасу: время откроет всё» [265]. Может показаться странным и несогласующимся с его рекламной повесткой, что Веспуччи подвергает сомнению сообщения о золоте. Но это – просто риторическая уловка, подобная тем, которыми пользуется ушлый торговец, наигранно признаваясь в имеющихся сомнениях в подлинности его товаров. Известнейший и хитроумнейший торговец Антон Давин, вместе с Бернардом Беренсоном ловко манипулировавший рынком картин эпохи Ренессанса в 1930-х годах, по слухам, с большой выгодой для себя применял эту технику, побуждая покупателей думать, будто чистые принципы заставляют его понижать цены на картины, хотя сам он не сомневался, что продавал подделки или второсортные студийные работы. Все принципы были ориентированы на публику. Веспуччи похожим образом, с помощью показного скептицизма, утверждал свою репутацию человека, которому можно верить.
Перейдем к фауне Нового света:
«Что можно сказать о числе птиц и их перьях, и расцветке, и пении, и разнообразии, и красоте (не хочу тратить на это много времени, так как всё равно мне никто не поверит)? Кто может посчитать бесконечное множество диких животных, огромные количества львов, львиц, кошек – не испанских, но из страны Антиподов [delli antipoti] – так много волков, наводящих на мысль о Цербере, павианах и мандриллах [gatti mamone] огромного числа видов, и разных огромных змей? И столько других животных мы видели, что я готов поверить, что такое разнообразие не поместится в Ноевом ковчеге».
Перечень продолжается, перечисляются другие образцы фауны, равным образом чуждые Новому Свету. И вновь Колумб применял ту же самую стратегию, распространяя систематику Старого Света на Америку в отчаянной попытке сделать незнакомое хоть на что-то похожим. Из-за туманности и неточностей в описаниях его отчет можно ошибочно посчитать свидетельством того, что Веспуччи никогда не был в Новом Свете, если бы не заключительная деталь: «и мы не видели вообще одомашненных животных» [266]. Строго говоря, это не совсем верно. В поселениях аборигенов была, как правило, домашняя птица, рыскавшая в поисках пищи. Но – при отсутствии одомашненных четвероногих животных европейского типа – это была «ученая» ошибка.
География открытий
В процитированном выше пассаже Веспуччи во второй раз приклеивает ярлык «Антиподы» новой земле (стр. 128). По сути, он соглашается с интерпретацией Нового Света, уже ставшей популярной среди гуманистических географов. «Америке» предстоит стать новым именем континента, наличие которого предсказывала классическая космография. Действительно, существование второго континента или даже нескольких было ортодоксальным мнением в античности еще до Страбона; географы приняли гипотезу о том, что должны существовать континенты, «уравновешивающие» ту часть суши, которую сегодня можно назвать Афро-Евразией или Старым Светом, – примерно так же, как современные ученые пускаются в спекуляции на тему того, что Земля, вероятно, не единственная обитаемая планета. Это мнение оставалось на втором плане, но никогда не исчезало из репертуара географических теорий, которыми оперировали схоласты. В Испании Антиподы присутствовали на большинстве средневековых географических карт.
Начиная с 12-го века, по мере того как всё больше древних текстов заново выхватывались из сумрака веков светом учености, гипотеза о существовании Антиподов получала всё более широкое хождение [267]. Материк южнее экватора должен был, словно повиснув на другом конце коромысла, уравновесить сушу северного полушария. «Ибо, как хорошо известно, – сообщал сэр Джон Мандевилль своим читателям, – те люди, что живут непосредственно под Антарктическим полюсом, находятся ногами против ног
