Джучи-Казар направил вслед за тем своего коня западнее, в сторону территории тюркских племен, киргизов, которые кочевали в верховьях Енисея. В этой области, расположенной высоко над уровнем моря и покрытой густыми лесами, водились пушные звери и стада оленей, наполовину одомашненных различными народностями, которые получали от них молоко, мясо, шкуры и рог.
Киргизы изъявили свою покорность, но другие лесные народы, например, туматы с Иркулских гор, отказались признать хана своим сюзереном. Тэмуджина это рассердило, и он поручил Борогулу привести их к покорности в ходе военной операции, развитие которой напоминает войну против найманов. В глубине этого леса огромные стволы, окруженные порослью и зарослями кустарника, образуют плотное переплетение, куда только охотники-сборщики могут проникнуть и не заблудиться. Люди Борогула продвигаются с трудом; им без конца приходится спешиваться, останавливаться, чтобы сориентироваться. Повсюду царит удушливая влажность, и мириады насекомых изводят людей и животных. Повсюду источенные червями скользкие пни скрывают предательские провалы. Хуже всего приходится лошадям, которые с трудом могут продвигаться вперед в этих густых темных зарослях, куда едва проникает дневной свет. Борогул и его люди вскоре попадают в засаду. Скрытые зарослями и выступами скал лучники обстреливают их со всех сторон: Борогул вскоре погибает, пронзенный стрелами, в то время как двое из его командиров, нойон Корчи и вождь ойратов Хутуку-Беки, недавно ставший союзником Чингисхана, захвачены в плен туматами.
Узнав об этом разгроме, Чингисхан хочет немедленно отправиться в поход, чтобы отомстить за поражение. Видимо, понимая гибельность предприятия, Мукали и Боорчу отговаривают его, предлагая послать Дорбай-Докшина (Дорбая Ужасного). В этой карательной миссии полководец проявляет находчивость: следуя тропами диких животных, в обход вражеских наблюдателей, он нападает на отдыхающих ту матов, без труда побеждает их и освобождает пленных. Хутука-Беки, своему неудачливому союзнику, хан подарит роскошную наложницу: королеву туматов Ботокуй-Таркун, «Толстую Даму».
Уничтожив последних мятежников, монголы могли себя поздравить: весь северный сибирский фланг был усмирен, степь победила лес. Монгольская экспансия могла отныне устремиться к более далеким горизонтам.
ОККУЛЬТНЫЕ СИЛЫ
Кажется, что отныне Чингисхан безраздельно властвует над людьми, которые повинуются ему с видимым уважением и скрытым страхом. Некоторые, однако, полагая себя под Небесной защитой, еще осмеливались противостоять его могуществу. Этими людьми, действующими с такой наглостью, бесстыдством и неосторожностью, были шаманы, окружавшие хана.
Что касается религии, исповедуемой монголами-чингисидами, мнения во многом расходятся. В основном мы будем опираться здесь на работы тюрколога Жана-Поля Ру, который обнажил тайны мифов и ритуала, богов и злых духов, астрологии и космогонии тюрко-монголов до введения ламаистского буддизма и ислама.
Первые описания религиозного мира алтайских народов (тюрко-монголов и тунгусов) говорят нам о существовании космобиологического аппарата для естественного и сверхъестественного и возросшем на этой почве шаманстве. Тюрко-монголы верят, что вселенная существует за счет жизненной энергии; они различают мир горний и земной (а позже — промежуточную подвижную зону). В горнем мире царит Тенгри (или Tenggeri) — Божественное Вечное Небо. Источник энергии, оно проявляется в катаклизмах, откровениях земному сущему, в «знаках судьбы». Тенгри может отклонить просьбу ходатая, оно может послать смерть. Оно обладает даже способностью «делиться» на множество второстепенных сил. Оно одновременно — страж порядка мирозданья и принцип Вселенной. Земной, нижний мир состоит из четырех элементов: есть прежде всего коричневая земля, дополняющая «Голубое Небо», мать-кормилица и основа плодородия. Затем вода, связанная с небом посредством дождя: она элемент чистоты, но не очищения. Может быть, оттого, что они близки к вершинам и, следовательно, к небу, многие источники священны. Наконец, есть очистительный огонь и дерево, которое его питает.
Существует еще множество божественных проявлений. Монголы придают большое значение культу гор, как уже говорилось, сакральной опоре неба, основе восхождения и естественному символу устремленности к Тенгри. Точно так же божественная сила живет в дереве, так как оно погружает свои корни в кормилицу-землю, в то время как ветви его поднимаются к небу. Нет числа скалам, животным — предкам или тотему, фигурам и другим вместилищам души, связанным с невидимыми добрыми или злыми силами; с помощью молитвы, культовых обрядов и заклинаний можно призвать добрых и прогнать злых духов.
Эти сложные верованья и поверья, которые встречаются у всех алтайских народов, конечно, видоизменяются в зависимости от времени и народности, у которой они бытуют. Алтайская «религия» благодаря своему культу сил природы, обожествлению животных и сакрализации гор представляет собой разновидность космической мистики, напоминающей иногда ритуальные обряды японского синтоизма. Эта архаическая религия без канонов и без догмата, которую трудно охватить в ее изменчивой степной и лесной туманности, кажется, связана со всеми религиями одновременно: культом природы, идолопоклонством, обожествлением животных, культом предков, поклонением единому небесному богу, — и все это уживается с различными видами гадания. Как пишет Мирсеа Элиад о религиозной жизни первобытных народов: «она не сводится ни к анимизму, ни к тотемизму, ни к культу предков, но […] знает также высших существ».
Внутри этого космогонического видения человек гармонично вписывается в каждый из повседневных микрокосмов — ячеек Вселенной. Место, которое он занимает, и роль, которую он играет, являются также функцией определенного числа религиозных обрядов, предназначенных для того, чтобы установить равновесие между человеком и космосом. Для этого ему нужны посредники, заступники: шаманы.
Шаманство представляет собой такую важную составную часть алтайской религии, что с давних пор этим термином стали определять ее всю; им пользуются, иногда неправильно, для обозначения некоторых религий, встречающихся в других частях света. Шаманизм еще практикуется различными сибирскими национальными меньшинствами, а в Корее насчитывается около 100 000 mudang, мужчин и женщин. «Шаман» — слово тунгусского происхождения и обозначает человека «исступленного», «возбужденного», переживающего периоды экстаза и одержимости. Член племенного сообщества, охотник, пастух или кузнец, иногда из семьи шаманов, — он находится под пристальным наблюдением старейшин, которые его заметили, оценили и, наконец, назначили. Однажды избранный родом шаман приступает к исполнению своих обязанностей.
