— Папа, а почему заплакал Кутузов?
— От счастья, сынок. От счастья, что он спас Россию.
— А как он спас Россию?
Приходится коротко рассказывать о войне 1812 года.
— Папа! — кричит Максим, выслушав меня. — Так это же я Кутузов! И я спас Россию.
ПОСЛЕ «ВОЙНЫ И МИРА»
— Хочешь, папа, я покажу тебе красную книжку, где нарисован дядя Жуков? Он служит в полке и называется полководец… Но это не Кутузов, папа. Это Жуков!
Берет из шкафа мемуары Г. К. Жукова. Рассматривает его портрет.
— О, у него цветы на петлицах!..
СМОЛЬНИКИ
Рассматривает открытку «В. И. Ленин на броневике».
— Папа, а это, — показывает на матросов, — это смольники? Да?
Раньше я ему рассказывал о Ленине, о Смольном. Отсюда, видимо, и смольники — люди, близкие к Ленину, к Смольному.
ЕЩЕ ХИТРОСТЬ
— Папа, ты уходишь на работу?
— Да.
— Ты знаешь… я плохо себя чувствую…
— Потерпи. Я вечером приду.
— Когда ты придешь, мне уже не захочется тебя.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Смотрит сказку по телевизору. Я собираюсь на работу.
— Когда тебе надоест смотреть, выключишь телевизор.
— Папа, — отвечает Максим, — я предчувствую, мне никогда не захочется выключить телевизор.
ТАМ ПАРУСНИК ПЛЫВЕТ
Надел выходной костюм — вязаный, с якорями, любимый. Балуется, ползает по полу.
— Сними костюм. Не три его. Не в чем будет выйти погулять.
Он и ухом не ведет.
— Сними костюм, пожалуйста, — повторяю свою просьбу.
Не снимает. Снимаю с него костюм насильно.
Рассердился. Расплакался. Пошел в мою комнату, лег на диван и уткнулся в подушку.
Через некоторое время поднимает глаза и хмуро смотрит на меня.
— Ты подумал о нашей ссоре? — спрашиваю.
Молчит.
— Ведь я же прав?
— Да! Да! Да! — выкрикивает недовольно.
— Если «да», то почему же ты сам сразу не снял?
Разговор ему неприятен.
— Папа, посмотри, — внезапно показывает в окно на Химкинское море, — посмотри, там парусник плывет…
И лукаво, едва заметно, усмехается.
ЛУЖА И ОТРАЖЕНИЕ В НЕЙ
Гуляем по набережной. Сбоку дороги лужа.
— Папа, как хорошо отражается заборчик!
В самом деле — четкое и какое-то волнующее отражение.
ГРОМАДЯГА
Пришли к шлюзу, когда из него буксир «XXX лет ВЛКСМ» толкал впереди себя большущую баржу.
— У-у, какая… громадяга! — воскликнул Максим.
ОТВЕТ НА УКОР
Несколько вечеров читали «Конек-Горбунок». В одно из чтений прозевали праздничный салют.
— Эх вы, — говорит пришедшая с прогулки мать, — читали какую-то там книжку!..
— Не какую-то, — отвечаю, — а книжку про то, как Иван ловил жар-птицу…
А Максим тут же добавляет:
— В нашу царскую светлицу!..
«ХВАТИТ ТУТ ПРАВИТЬ…»
— Сидит царь в кресле… Послушай, папа!.. Приходит демонстрация. А ну, слезай, царь! Хватит тут править!
— А ты кто? — спрашивает царь.
— Капитан первого ранга Берсенев!
И смела царя демонстрация вместе с креслом!
ВОТ И ПОГОВОРИЛИ…
Долго гуляли. Пора уходить домой. Максим не хочет уходить.
Мимо нас по скверу везут коляску с плачущей девочкой.
— Ты знаешь, почему девочка плачет? — спрашиваю у Максима.
— А как ты думаешь? — отвечает он.
— Я думаю, она плачет оттого, что ей надоело гулять и она есть хочет.
— А я думаю, папа, она хочет всегда-всегда оставаться в сквере и гулять-гулять…
Вот и поговорили!
О ЛЮБВИ
Болеет. Надо ставить горчичники. Он, конечно, не хочет. Ставлю против его желания.
— Я не люблю тебя, — говорит он мне сердито.
— А я тебя люблю. Потому и горчичник ставлю тебе, — отвечаю я.
— А я разлюбил тебя! Разлюбил!.. — говорит он раздраженно.
— А я тебя никогда не разлюблю, — спокойно говорю я.
Горчичник держу у него на груди.
Максим лежит некоторое время молча. Потом, вздохнув, говорит:
— Но я, папа, никого другого любить не могу…
Мы снова друзья.
Он терпеливо переносит пять-семь минут с горчичником на груди.
«Я ЖЕ НЕ ДЕВОЧКА!..»
Гуляем в сквере. Подходит к нам девочка с прыгалкой. Прыгает перед Максимом.
— А ты так не сумеешь, — замечаю я.
— Ну, папа… Я же не девочка!..
МЕБЕЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ
— Вон мебельный корабль пошел!
— Почему мебельный? — спрашиваю.
— Да он повез мебель из чего делают…
Шла баржа, нагруженная лесом.
БЫТИЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ…
— Что ты кричишь, как извозчик? — говорю Максиму.
— Какой извозчик? — недоуменно спрашивает он.
И правда, откуда же ему знать извозчиков?
«ДА ЗАБЫЛ Я…»
После просмотра кинофильма «Повесть о настоящем человеке».
— Знаешь, папа, я тоже однажды ранен был… И я об этом даже жене своей не говорил.
— А кто твоя жена?
— Да тетя одна…
— А как ее звали?
Молчит. Ест. Потом тихо отвечает:
— Да забыл я…
«Я ТОЖЕ РОЖДЕН ХВАТОМ!..»
— Папа, ты знаешь, я видел необыкновенную саблю. И знаешь, у кого? У полковника, который рожден был хватом.
Через секунду:
— И я тоже рожден хватом!
— А что это значит? — спрашиваю.
— Прочитай «Бородино» — узнаешь! — отвечает Максим.
ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ В КОКТЕБЕЛЬ
Принес я путевки в Коктебель. Рассказываю, как мы поедем к морю, как будем ходить купаться, загорать…
— И я буду загорелым-загорелым, — сказал Максим. — И вместо лица у меня будет что-то черное. Вот такушки!
ЛАСТИЧНЫЕ БРЮКИ
— Я хочу надеть вот эти брюки. Они у меня ластичные!
ЧТО У НЕГО ВО РТУ
Ест конфету «Холодок».
— А у меня север во рту!..
«КАКОЙ ЖЕ ИЗ НЕГО ЧАПАЕВ!..»
— У нас в детском саду есть Дима Сидорин. И ты знаешь, папа… знаешь, он хочет быть Чапаевым, а сам… палец сосет!
Вскинул брови. Глаза округлились.
— Ну, какой же из него Чапаев!..
ОРДЕН ПЕРВЫХ ЦВЕТОВ
В Лукине. Идем на огород. Расцвели одуванчики. Я срываю несколько и вставляю ему в карман рубашки.
— Вот тебе орден первых цветов.
— Это одуванчик? — спрашивает.
— Да, — говорю, — одуванчик-обдуванчик.
— Обдуванчик потому, что его можно обдуть? Да?.. Это ты, папа, хорошо придумал, — комментирует Максим. — Я тебя тоже награжу орденом первых цветов.
И нагибается нарвать букет.
