Среди других магистратов единственное имя, известное нам, — это Вераний, один из двух квесторов принцепса. Будучи моложе Калигулы, он избирается Тиберием своим основным помощником в Кампании и глашатаем в Риме. Эта должность была за ним сохранена и при Калигуле. Вераний происходил из плебейской семьи, однако его отец был близок к Германику и в свое время выступал в сенате с обвинениями в адрес Пизона. Во всем этом можно увидеть стремление Тиберия заручиться поддержкой верных людей, чтобы облегчить приход Калигулы к власти.
Никто из нобилей не просил у Калигулы каких-либо полномочий Тиберия, как это имело место после смерти Августа. Но что скрывалось за этим единодушным согласием старых родов и всех консуляров? Невозможность противостоять чаяниям народа и устремлениям всех слоев общества? Может быть, лояльность знатных семей строилась на убеждении, что новый принцепс не будет вести политику политических, социальных, экономических и административных потрясений, которыми в последнее время отмечалось «хорошее» правление Тиберия, а продолжит курс своего отца Германика и его завоевательную политику? Как бы то ни было, новый император должен был обеспечить политику преемственности.
III. Путешествие в Пандатерию и семейная политика Калигулы
Первой задачей нового императора стало осуществление последних обязанностей в отношении своего предшественника. На третий день апрельских нон (3 апреля) состоялась кремация тела Тиберия. Калигула произнес хвалебную речь покойному перед народом на Форуме; он отметил его память с большим чувством, пролив много слез. Была ли это актерская игра? Был ли он на самом деле тронут смертью Тиберия? Эти вопросы не интересовали присутствующих, главное заключалось в том, что даже если он и исполнял определенную роль, то делал это хорошо. Позже его упрекали в том, что он говорил о себе больше, чем о Тиберии. Тиберий не был обожествлен, как Август; позже в этом усматривали отсутствие уважения к покойному, но тогда это не показалось возмутительным. Обожествление Тиберия не соответствовало желаниям ни сената, ни римского народа, потому что покойного упрекали за жестокость по отношению к своей семье; к тому же родственники императора хорошо знали, что покойный презирал подобные почести, которые до Августа были предоставлены только Юлию Цезарю. Калигула, возможно, желал таких почестей для своего деда, но понимал, что это не соответствует общественному мнению, и, поскольку он претендовал на выполнение более важных дел, не стал настаивать. Он предпочитал лучше показать привязанность к своей семье, свое человеческое сострадание. Именно этим он положил начало пятимесячным торжествам, которые достигли своего пика в конце августа месяца, как раз в тот момент, когда Калигуле исполнилось двадцать пять лет.
Через несколько дней после того, как прах Тиберия был помещен в мавзолее Августа, молодой принцепс направился на остров Пандатерию, где его мать Агриппина умерла в нищете за несколько лет до этого. По его распоряжению урну, в которой находился ее прах, вынесли из гробницы. С этой драгоценной реликвией он направился на остров Понтий, где его старший брат Нерон, также изгнанный, умер в нищете при неясных обстоятельствах. Гай взял урну с прахом умершего и отправился прямо к устью Тибра. Была непогода, но Калигула не боялся опасностей. Между тем в Риме огромное волнение охватило город: встревоженные граждане желали скорейшего возвращения принцепса. Тот сначала остановился в Остии, потом его корабль поднялся вверх по Тибру. Огромная толпа ожидала его в Риме, где представители римских всадников пришли, чтобы получить из рук Калигулы урну, которую они поставили в двойную гробницу, и траурное шествие проводило прах Агриппины и ее любимого сына до мавзолея Августа, где лежал прах Германика и, видимо, Друза III, второго сына Германика и Агриппины, погибшего в тюрьме. Так Калигула собрал после смерти Тиберия свою разбросанную семью. Осуществляя эти шаги, он как бы продолжал собственную историю на глазах своих граждан: собирая сам останки своей матери и своего брата, он следовал по стопам отца, который дал пример уважительности в Германии, в Тевтобургском лесу, собирая вместе с солдатами останки легионеров Вара. Возвращение праха своей матери водным путем было, разумеется, повторением великого возвращения праха его отца, когда главную роль играла его мать Агриппина.
В память своих близких император ввел новые ежегодные жертвенные приношения. Чтобы отдать дань памяти своей матери, он установил дополнительные цирковые игры. В ритуальной процессии присутствовала колесница, которая носила имя Агриппины; кроме того, ее портрет был запечатлен на монетах. Лионский императорский монетный двор выбил ее бюст на золотых и серебряных монетах с такой надписью «Агриппина, мать Гая Цезаря Августа Германика». В Риме были выпущены бронзовые сестерции, на которых был выдавлен бюст с надписью «Агриппина, дочь Марка, мать Гая Цезаря Августа»; на другой стороне представлена колесница почета цирковых игр с надписью «В память Агриппины, сената и римского народа». В память отца он решил, что сентябрь месяц будет носить имя Германика. В Лионе были выпущены монеты с надписью «Германик Цезарь, отец Гая Цезаря Августа Германика», а в Риме — бронзовые сестерции с таким же портретом и надписью «Германик Цезарь, сын Тиберия Августа, внук божественного Августа». Чтобы напомнить о преемственности, были выпущены медные монеты достоинства в два асса с оригинальной иллюстрацией: с одной стороны написано «Германик Цезарь». Там можно заметить этого принцепса в победоносной колеснице, держащего в руках скипетр, оканчивающийся орлом, и управляющего упряжкой из четырех лошадей. На другой стороне, с надписью «знаки (Вара), отобранные у побежденных германцев» стоит Германик, его правая рука поднята. Наконец, на императорском монетном дворе в Цезарее Каппадокийской чеканили деньги с портретом Германика и надписью «Германик Цезарь, сын Тиберия Августа, дважды консул, imperator»; на противоположной стороне Германик короновал царя Армении Артаксия. В этом же самом монетном дворе серебряные монеты выпускались с портретом Германика с одной стороны, и с портретом божественного Августа — с другой. Сын, следовательно, хотел напомнить о военных и дипломатических действиях своего отца, как на востоке, так и на западе, в двух концах империи.
Через все эти знаки Калигула был непосредственно связан с умершим отцом, откуда он и черпал свою популярность и свое право наследования, примиряя все семейные разногласия и беды, связанные со смертью Агриппины и Тиберия. Он не осуждал последнего, видимо, желая забыть мрачные годы, которые последовали за смертью Германика. Его милосердие, противопоставляемое жестокости Тиберия, как бы покончило с прошлым; начинался новый золотой век, гарантированный молодостью принцепса.
