На вопросы, заданные через Жоржевича, старик-бакенщик ответил, что немцы после прохода своих последних судов мин не ставили, путь безопасен. Старик сообщил также, что кроме него здесь живут машинисты буксирного паровоза; их можно найти в другом домике, что стоит за железнодорожной колеей у подножия скалы, заслоненный ее выступом.
Разведчики поднялись по откосу к железнодорожному полотну, проложенному параллельно берегу, и увидели неподвижно стоящий паровоз. Заглянули в его будку. Она была пуста, топка плотно закрыта. Калганов приложил ладонь к обшивке котла:
— Холодный.
Это огорчило его. Конечно, бронекатера, со своими мощными моторами, может быть, смогут самостоятельно преодолеть течение, пройти каналом. Ну, а тральщики, другие корабли да и «Жучка»? Без этого паровоза им не обойтись. Надо попросить машинистов, чтобы они подняли пары, если паровоз исправен.
Машинистов не пришлось искать долго. Едва разведчики, перейдя рельсы, вступили на тропу, ведущую к белому домику за скалой, — увидели, что навстречу им быстро идут два человека в спецовках, приветственно машут руками. Как и бакенщик, они оказались румынами. При помощи Жоржевича, с большим рвением выполнявшего обязанности толмача, машинисты рассказали: в последние дни им пришлось отбуксировать своим паровозом по каналу много угоняемых немцами румынских, болгарских и югославских судов. Вчера, после того как был проведен очередной караван, с последним пароходом уехала немногочисленная немецкая охрана, до этого находившаяся на канале. Командовавший охраной офицер напоследок предупредил машинистов, чтобы они держали паровоз под парами: из Турну-Северина должны пройти вверх еще буксиры и баржи. Но как только пароход, увозивший немцев-охранников, скрылся, машинисты загасили топку, спустили пар: теперь-то их никто не заставит служить фашистам! Опасаясь, что гитлеровцы могут вернуться и расправиться с ними, машинисты спрятались неподалеку в зарослях у подножия утеса, решив дождаться русских. Услышав разрывы и увидев, что вверх против течения мчится маленький катер, они не сразу вышли из своего убежища, так как не могли определить, что это: последний немецкий катер или первый русский?
Калганов знал, что гитлеровцам канал теперь не нужен: последние суда угнать из Турну-Северина им не удалось. Он понимал также, что спешно отступавшие, а теперь занявшие позиции на берегах где-то выше по течению гитлеровцы могут спохватиться, прислать саперов для подрыва железнодорожной колеи или закупорить канал, набросав в него донных мин либо затопив в нем какое-нибудь пригнанное с верховьев судно. Надо спешить. Предупредить своих, откуда били немецкие минометы, показать путь в канал. Надо скорее провести по нему корабли, пока враг не исправил оплошность, допущенную в спешке отступления.
— Скажи им, — попросил Калганов Жоржевича, показывая на машинистов, — пусть разогреют паровоз. И ждут наших.
Любиша перевел. Машинисты охотно согласились, но высказали опасение: а вдруг снова появятся немцы?
— Не знаю, что и делать, — призадумался Калганов. — Если бы нас было чуть больше…
Никого из четырех матросов, бывших с ним, оставить для охраны он не мог. На обратном пути не миновать снова прорываться под минометным обстрелом. Противник теперь настороже. Мало ли что может случиться с каждым из них. А о результатах разведки надо непременно сообщить как можно скорее.
— Дайте нам хоть какое-нибудь оружие! — попросили машинисты. — Мы сами будем охранять от германцев паровоз.
Калганов отдал машинистам свой автомат и два запасных диска, показал, как обращаться с оружием.
Дружески провожаемые машинистами разведчики вернулись на полуглиссер.
— Возвращайтесь скорее! Мы вас ждем! — крикнул с берега один из машинистов.
Крохотное суденышко легко развернулось в узком канале и, подгоняемое быстрым течением, легло на обратный курс.
— Жми на полный газ! — приказал Калганов Монайкину. — Скорость — наша броня.
С каждой секундой тревожнее бились сердца: еще немного, и полуглиссер выйдет в открытую вражеским наблюдателям часть канала, где на пути сюда разведчиков обстреляли.
Так и есть!
С щемящим душу воем пронеслась, круто падая, первая мина. Вода, вздыбленная разрывом, зло вскинулась спереди, охлестнув форштевень.
Разведчики пригнули головы. Монайкин припал к штурвалу. Вперед! Как можно быстрее вперед!
Вторая мина, третья, четвертая…
Противник на этот раз пристрелялся. Разрыв возле борта. Полуглиссер мотнуло взрывной волной, Монайкин, ожесточенно вертя штурвал, выправил курс.
Еще мина. Еще.
Прорвались!
Полуглиссер на полном ходу приближается к выходу из канала. Осторожнее, рулевой! Здесь течение резко бьет в борт. А много ли надо фанерной скорлупе?
Дрожь пробежала по корпусу. Калганов почувствовал под ногами воду. Она быстро прибывает. Разошлись швы? Вот она, течь, в нижней части правого борта: тонким фонтанчиком бьет вода внутрь утлого корпуса.
Уже по щиколотку воды.
Калганов и Глоба пытаются заделать разошедшийся шов. Но тщетно. Брешь все шире. Корпус уже почти наполовину валит водой. Монайкин, сжимающий штурвал, тревожно прислушивается: сейчас заглохнет мотор…
Жоржевич, сорвав с головы пилотку, яростно отчерпывает ею воду. То же делает своей мичманкой Щепкин.
Суденышко все больше приседает на корму. Смолк мотор. Внутри корпуса полно воды. Течение бешено швыряет его, кружит.
— Все за борт! — командует Калганов. Последним выбрасывается он сам.
Вынырнув, оглядывается. Полуглиссера уже не видно на поверхности. А где товарищи? Все ли целы? Ох как холодна вода. Не лето — октябрь. Скрутит судорогой…
Калганов усиленно работает руками и ногами, чтобы не дать судороге одолеть его. С тревогой смотрит по сторонам.
Один, два, три… четыре мокрые головы блестят неподалеку среди мутных серых волн. Целы все!
Течение выносит плывущих на простор реки.
Стужа все сильнее охватывает тело. Намокшая одежда сковывает, тянет вниз. Изловчившись, Калганов сбрасывает кожаное пальто, ботинки, брюки. Хватается за пуговицы кителя — и отдергивает руку: нет, кителя он не сбросит, на нем — ордена, в кармане партбилет.
Сколько можно плыть вот так, в студеной осенней воде? Еще немного — руки и ноги совсем свяжет судорогой…
Выплыть к берегу, там дождаться идущих снизу кораблей! Ведь надо как можно скорее сообщить о результатах разведки!
Но бурное течение несет Калганова и четырех его товарищей, отжимая от берега, все дальше и дальше к середине фарватера, в сторону от прибрежных камней, которые с шумом обтекает быстрая пенная вода. Проносится мимо, уходит назад дикий скалистый берег. Нет, не выберешься на него…
