Но бурное течение несет Калганова и четырех его товарищей, отжимая от берега, все дальше и дальше к середине фарватера, в сторону от прибрежных камней, которые с шумом обтекает быстрая пенная вода. Проносится мимо, уходит назад дикий скалистый берег. Нет, не выберешься на него…
«Хотя бы кто-нибудь из нас спасся! — мелькнуло в голове Калганова. — Хотя бы один, чтобы кораблям дорогу показать…»
Сам он едва держался на воде. Видел, что с трудом плывут и остальные. Сколько их уже несет так? Километр, два, пять? Сколько они еще продержатся? Неужели здесь конец?..
— Броняшки! — вдруг услышал он рядом радостный крик. — Наши идут! Наши!
Действительно, далеко впереди серел едва приметный, но с каждой секундой увеличивающийся невысокий силуэт бронекатера. Корабль шел навстречу плывущим, не без труда преодолевая течение; об этом свидетельствовали высокие пенные «усы» перед форштевнем. За бронекатером, в кильватер ему, был виден второй, следом виднелись еще и еще. Это шли те бронекатера, для которых проверяли путь разведчики.
Калганова, в трусах, но в кителе, и всех остальных втащили на борт головного бронекатера.
— А, товарищ Борода! — обрадовался командир корабля, узнав Калганова. — А мы давно смотрим: где же ваш глиссерок?
— Дунай схарчил! — невесело пошутил Калганов.
…Головной бронекатер, следуя путем, который указывали ему разведчики, вошел в канал. Немецкие минометы уже не стреляли. О том позаботились наши армейские части, наступавшие по берегу.
Когда бронекатер проходил каналом, Калганов и матросы приветственно помахали знакомым машинистам, глядевшим из окна будки уже стоящего под парами паровоза. Следом за бронекатерами идут корабли с менее мощными моторами. Их паровоз выручит.
Железные Ворота остались позади. Корабли флотилии продолжали путь к Белграду, держась вровень с наступающими войсками. И снова разведчики шли по Дунаю впереди всех.
С тех пор каждый раз, когда Калганов открывал свой партбилет, покоробленные страницы и оплывшие от дунайской воды чернила в графах уплаты взносов напоминали ему о разведке Железных Ворот…
За проведение этой операции никто из разведчиков не был представлен ни к какой награде. В результате ее они не добыли ни «языка», ни сведений о противнике. Она не была упомянута ни в донесениях, ни в штабных отчетах о деятельности разведотряда. И тем не менее все разведчики, которым довелось участвовать в ней, не без гордости вспоминают об этом и доныне.
Проводить эту операцию разведчикам никто не приказывал. Они могли бы не пойти на нее, и с них никто не взыскал бы за это. И тем не менее они пошли. Пошли и действовали с тем же рвением, что и в любом поиске.
После Белграда путь лежал к Будапешту. В венгерском городке Илок, в центре вражеского укрепленного района, разведчики выкрали из гитлеровского штаба фашистскую шпионку, подготовленную для заброски в наш тыл, и офицера немецкой разведки. На подходах к Будапешту отыскали места, где противник хитроумно поставил под водой фугасные заграждения, рассчитанные на подрыв наших кораблей, определили, как и какие противопонтонные мины новой конструкции использует враг.
Под вечер из очередного поиска в тылу противника вернулась группа во главе с Калгановым: Никулин, Максименко, Неверов, Малахов и Веретеник. Греясь у печки в одном из домишек, который они раньше облюбовали в качестве своей базы для отдыха, разведчики разговаривали о только что проделанном пути. Но не характер обороны врага, не расположение его сил, не то, как действовали, было предметом разговора. Поиск мало чем отличался от многих подобных. Дважды пересекли «нейтралку», тянувшуюся через железнодорожные пути, пристанционные склады и пустыри, дважды, не замеченные противником, перешли его передний край, принесли сведения… Нет, разговор шел не об этом.
Разговор шел о горящем пакгаузе между нашими и немецкими передовыми позициями.
Мимо этого пакгауза, одного из многих близ железнодорожной линии, разведчики возвращались обратно.
Их внимание привлекло не то, что пакгауз горел, — мало ли они за войну видывали пожаров. Да и горел-то он едва-едва, почти без пламени, лишь сочился жидковатый дымок из маленьких окошек под крышей, из распахнутых широких дверей. Их взволновало то, что весь пакгауз был заполнен мешками. А в мешках была мука — в этом они убедились, заглянув внутрь склада. Видимо, гитлеровцы не ожидали, что им придется так быстро оставить территорию, на которой находится склад, и не успели эвакуировать его. Мука уже высыпалась из некоторых прогоревших мешков — великолепная, белая. Она поддавалась огню медленно, словно нехотя, скорее тлела, чем горела, и лишь кое-где временами занималась коптящим пламенем.
Вот об этой муке и шел разговор.
Завел его Аркадий Малахов, который прожил в блокадном Ленинграде самую тяжкую первую зиму и на себе испытал, что такое голод. Малахов сокрушенно сказал:
— Сколько хлеба гибнет, а народ в городе без куска…
— Давеча в подвал заглянул, — вспомнил Веретеник, — а там, среди прочего люда, детишек полно. Одной девчушке сухарь дал, как схватит! А мать отобрала, на троих делить начала.
— У наших обозников, я видел, коня осколком убило, — припомнил и Никулин. — Оставили того коня на улице, так мадьяры вмиг разделили. Один хвост остался. Вот до чего гитлерюга людей довел!
— Голодуют… Вот кабы ихние власти ту муку раздать успели…
— Раздали бы, держи карман шире! Гитлеровцы да салашисты небось никого к ней не подпускали, а стали драпать — подожгли.
— А не от снаряда загорелось?
— Может, и от снаряда… Хлеба гора, а рядом с голоду чуть не мрут.
— Вывезти бы ту муку, пока вся не сгорела, да жителям раздать! — горячился Малахов. — Склад-то на «нейтралке» стоит, не у гитлеровцев.
— Как вывезешь? Гитлеровцы дорогу просматривают.
— А если переулками да через пустырь? Где шли, там повозка пройдет.
— Разве когда совсем стемнеет? Чтобы фриц не углядел.
— Устроим-ка субботник! — предложил Калганов. — Нам после поиска полсуток отдыха дано. Вот и используем. Подкормим здешний народ.
Разведчики охотно приняли предложение.
— Ну, если все согласны, будем действовать! — Калганов распорядился: — Любиша! Возьми с собой Никулина, Веретеника и Малахова, пройдите по подвалам, где прячутся жители. Объясни людям, что мы хотим добыть для них хлеб. Расскажи, где эта мука, как ее можно достать. Спроси, кто хочет нам помочь. Скажи, что требуются крепкие мужчины, которые смогут таскать мешки. Отберите человек десять. И зайдите по пути к нашим солдатам-обозникам. Попросите у них на время хотя бы одну повозку. Объясните, для какого дела, — не откажут. Организуйте!
