Возвращаясь к вопросу о герцогских придворных советах, отметим, что даже в первые годы правления Вильгельма они проводились, судя по источникам, довольно регулярно. Уже в 1040 году юный герцог в сопровождении своих наставников присутствовал на двух таких заседаниях, принявших решения о пожалованиях двум монастырям. Правда, проходили они под председательством архиепископа Руанского Може. Примерно в том же составе была одобрена передача графства Аркез под управление брата епископа Може Вильгельма. Дар Жюмьежу был утвержден между 1045-м и 1047 годами уже самим юным герцогом в присутствии трех графов и Вильгельма фиц Осберна. После победы на Валь-э-Дюне состав участников заседаний расширился.
Дошедшие до нас записи и акты однозначно доказывают, что герцогская администрация продолжала исправно функционировать даже тогда, когда вопрос о герцогских полномочиях Вильгельма оставался открытым. Больше всего хартий и актов, подписанных герцогом перед завоеванием Англии, приходится на период после Мортемера. Тогда же начинает постепенно расширяться состав его придворного совета. Количество и степень знатности лиц, окружающих владыку, в те времена являлись наглядным доказательством его силы и влияния. Двор, который к моменту вторжения в Англию сформировался вокруг герцога Вильгельма, описывается современными ему авторами с неподдельным уважением. И Вильгельм Пуатьеский и Вильгельм Малмсберийский прямо взахлеб рассказывают о совете, собравшемся 17 июня 1066 года, чтобы принять решение о пожалованиях канскому аббатству Святой Троицы. И на этот раз они явно не преувеличивают. Количеству представителей церковной и светской знати, фигурирующих в приводимых ими списках, мог позавидовать двор любого европейского правителя.
Безусловно, речь идет скорее о дворе, чем о правительстве. Как и в любом другом феодальном государстве, дворцовое правительство Нормандии играло роль консультативного органа при герцоге и символизировало поддержку его власти знатью герцогства. Специфической чертой нормандского двора является включение в его состав большинства виконтов. Видимо, это объясняется желанием Вильгельма Завоевателя продемонстрировать историческую преемственность унаследованной им власти и стремлением иметь под рукой наиболее влиятельных и дееспособных представителей своей администрации. При всем этом функции герцогского совета оставались весьма неопределенными. Источники не позволяют сделать вывод даже о том, что при нем существовал орган, непосредственно занимавшийся финансами герцогства. Правда, имеются упоминания о том, что уже при Ричарде II имелась казна, в которую поступали доходы герцога. Сбор налогов и пошлин в довольно значительных размерах, как уже говорилось, осуществлялся и при Вильгельме Завоевателе. Из них выделялась церковная десятина, следовательно, должны были существовать какая-то система подсчета и распределения доходов и люди, которые этим занимались. Однако сведения такого рода туманны. Судя по тому, какую важность источники придают передаче должности дворцового управляющего владетелям Танкарвилля, можно предположить, что именно управляющий ведал финансовыми ресурсами герцогства. Но информации о том, что входило в его функции, нет. Не исключено, что вопросы финансов считались компетенцией двора в целом. Видимо, до 1066 года в Нормандии действовала традиция, согласно которой все вопросы, связанные с налогами и их распределением, должен был решать сам герцог, а двор исполнял роль коллективного консультанта и свидетеля.
Акты, для ратификации которых при Вильгельме Завоевателе собирался двор в полном составе, прежде всего касаются пожалования земель и привилегий тем или иным религиозным общинам. Именно на таком расширенном заседании примерно в 1050 году герцог утвердил решение о создании монастыря Сен-Дезир, принятое епископом Лизье Гуго и его матерью графиней О Лисцелиной. Десять лет спустя все герцогское правительство было собрано для ратификации акта о передачи Нижелем Сен-Совьерским шести расположенных на острове Гернсье церквей аббатству Мормотье. Около 1054 года земельное пожалование Жильбера Криспина монастырю Жюмьеж было в присутствии герцога подтверждено епископом Эврё Вильгельмом, стюардом Стигандом, дворецким Гуго, Вильгельмом фиц Осберном и другими. А чуть позже столь же многочисленное собрание ратифицировало документ о дарении, которое сделал Роже Клерский монастырю Коншез. Подобные дарения и пожалования помимо официальных церемоний подписания наверняка требовали предварительных обсуждений и согласований. Похоже, что это и являлось одной из основных функций герцогского двора того периода.
В ряде случаев двор выполнял функции герцогского суда, разрешая наиболее важные имущественные споры относительно землевладения. Сохранились записи о нескольких разбирательствах такого рода, которые, на мой взгляд, представляют большой интерес для исследователя. Один из процессов состоялся между 1063-м и 1066 годами с целью разрешить застарелую тяжбу между аббатствами Мормотье и Сен-Пьер-де-ля-Кутюр по поводу земель в окрестностях замка Лаваль. Владелец этих земель Ги Лавальский передал их в управление Мормотье, однако ранее пользовавшиеся ими монахи Сен-Пьера продолжали считать их своими. На заседании, состоявшемся в Донфроне, «герцог внимательно рассмотрел это дело» и постановил, что братия Мормотье «должна уповать на суд Божий». То есть, если аббат Сен-Пьера Рейнальд поклялся на распятии в том, что он никогда не вступал в споры по поводу не принадлежащей ему собственности, дело будет решено в его пользу. Рейнальд такую клятву дать отказался, и спорный участок остался за аббатством Мормотье. «Таким образом, – заключает хронист, – затянувшаяся тяжба была окончательно разрешена публичным и законным судом». В 1066 году не менее горячие споры разгорелись между епархией Авранша и племянником ее умершего епископа Джона – Роже Бьюфо. Роже считал, что земли вокруг Сен-Филберта, переданные в свое время Джоном церкви, являются частью наследства, оставленного ему дядей. Представители церкви были с этим не согласны. Дело также было передано в герцогский суд, который 18 июня 1066 года принял решение в пользу авраншской епархии. В заключение обращу внимание еще на одну тяжбу. Она касается спора не о земельном участке, а о мельнице в Вэйнсе. Аббат Мон-Сен-Мишеля Раннульф, считавший ее собственностью своего монастыря, обратился к герцогскому двору с просьбой рассудить его с соседями, которые также считали мельницу своей. Дело интересно тем, что его разбирательство, судя по записям, длилось несколько дольше, чем обычно. Видимо, оно было более запутано. Но, как бы там ни было, герцогский суд постановил, что правы монахи Мон-Сен-Мишеля.
