Что привлекает вас в женщинах? Однажды вы сказали, что вам нравятся женщины соблазнительные, но недоступные.
– Не столь категорично. Я бы сказал, что не важно, красива женщина или нет, но меня привлекает то, что я считаю красивым. В остальном мне бы хотелось, чтобы женщины, которые меня привлекали, все еще были со мной. Они не нужны мне недосягаемыми, я даже не хочу их, если они недоступны!
Как вы думаете, вы сексуальны?
– Знаю, что для кого-то – сексуален. В сиюминутных ситуациях, мне всегда так кажется, женщины ассоциируют меня с моими героями, и в отношениях с женщинами это работает против меня. Это работает на меня, потому что обо мне знают, а женщины любят иметь связи с известными людьми. Но, в моем представлении, это работает против меня. Получается, что если я заинтересован в общении с каким-то человеком, то я прошу прощения за то, что я кинозвезда.
Вы сказали, что именно вы разрывали все ваши любовные связи.
– Правда, все, за одним исключением. Но опять-таки как у всех мужчин: у вас нет уверенности, что вы не рвете с ними, потому что не знаете, как от них уйти.
Кстати, вы когда-нибудь лечились у психотерапевта?
– Я лечился по методу Райха, насквозь сексуальному.
Вы прошли весь курс психоанализа по Райху без одежды, нагим?
– У-гм. Мне не потребовалось никакого рационалистического объяснения. Работало со мной вот так… (Щелкает пальцами.)
Однажды вы сказали об актерской игре: «Вам надо решить, какова ваша сексуальность в данной сцене. Все остальное придет». Ведь сексуальная часть игры для вас очень важна?
– Это ключ. Ключ ко всему. Вообще, секс – моя излюбленная тема. Но я боюсь говорить о нем из-за Анжелики. Она как-то сказала: «Как бы ты чувствовал себя, если бы я сидела с каким-нибудь интервьюером и рассказывала ему, что я чувствую в связи с сексом и занятием любовью. Я знаю, ты разозлился бы». И я подумал: «Именно так, ты абсолютно права». Но это дихотомия. Я жажду честности в жизни. Как художник – жажду ясности. Я бы любому, любому живому существу рассказал о себе, и в этом рассказе было бы много фактов не в мою пользу.
Вы знаете, что о вас говорят как о человеке, которого засосали наркотики. Это правда?
– Засосали наркотики? Нет. И никогда этого не было. Связан ли я с наркотиками? Да. Но, например, хотя я говорю – постоянно, – что курил марихуану, я никогда никому не говорил, что я употреблял кокаин. Никогда и никому.
Тогда почему вам кажется, что люди думают, будто вы употребляете кокаин?
– Мне кажется нормальным предположить такое, особенно о том, кто не делает тайны из своей частной жизни. Я должен укорять только самого себя. Не уверен, что мне следовало быть настолько откровенным. Я думал, что это хорошо, потому что, прежде всего, я за легализацию и потому что знаю, чего это стоит. В данном случае цифры лгут.
Как бы вы охарактеризовали употребление вами наркотиков?
– Праздничное.
Что это значит?
– Это значит, что я хорошо провожу время. Я не пью, хотя последние года два позволяю себе стаканчик вина, иногда две рюмки коньяка после кофе.
Вы продолжаете курить марихуану?
– Зачем об этом говорить? Я же никого не угощаю. У меня нет желания скрывать то, что я делаю, и я стараюсь не скрывать этого, но это производит противоположное действие. Людям нравится находить повод, чтобы тебя уличить. Они не должны настолько приближаться ко мне, потому что будут воспринимать меня в связи с этой компрометирующей статьей. Мне тяжело думать, что я живу в мире, где твоя откровенность о чем-то, что в глубине души ты сам считаешь вполне нормальным, идет тебе во вред.
Вам бы хотелось сказать, что вы не употребляете кокаин?
– Сказал бы я? Я действительно решил, что мне нечего больше сказать по этому поводу, ничего полезного для меня, да и для остальных.
Что касается вашего якобы употребления наркотиков, похоже, некоторых больше волнует ваше здоровье, чем ваша нравственность.
– Врач, исцелись сам. Я чувствую, что почти всегда знаю, что делаю. Я не пропустил ни одного занятия по актерскому мастерству за двенадцать лет учебы и не пропустил ни одного рабочего дня по болезни за тридцать лет. Моим медицинским свидетельствам, свидетельствам о моем психическом здоровье любой может позавидовать. Я не делаю ничего дурного. Просто стараюсь все делать правильно. Я знаю, кто я, и это правда. Я бы хотел сказать, что мне все равно, что думают люди, но мне не все равно. Все, кто меня знают, быть может, думают, что я… веду себя как мальчишка и проказничаю, но я не считаю, что кто-либо думает, что мною движет какой-то негатив, продажные философии или чрезмерно радикальные моральные взгляды. В сфере работы я известен как образец профессионализма. Мне надо смириться с тем, что мне дают ложные характеристики, потому что контролировать этот процесс немодно. К тому же это мнение обо мне как о бабнике… Не вполне уверен, что оно не вредит делу.
Вы начали свою карьеру в Голливуде как актер, сценарист и продюсер, в основном сотрудничая со студией B-movie Роджера Кормана[132]. Вы были также режиссером двух фильмов: «Поезжай, сказал он» и «Направляясь на юг». Ни один не стал хитом, но оба получили несколько сдержанных рецензий. И все же режиссура, похоже, не является вашей страстью.
– Она то появляется, то исчезает. Это не страсть, потому что я не люблю критику. Пока я не настолько хорош. Если бы у меня не было иной карьеры, то я смелее относился бы к режиссуре. Мне нравится действие. Режиссура для меня – приятная работа. Мне не нужно преодолевать неверие в собственные силы. Поэтому что такого, если я вывернусь наизнанку? Как режиссер я нужен, чтобы помочь другим, и мне это нравится. К тому же я почти ничего не пишу, и это проклятие и мучение моей жизни.
А почему не пишете?
– Не могу сесть. Жизнь распоряжается по-иному – это одна из проблем, когда имеешь много возможностей. В юности я писал, чтобы заработать на жизнь. Получить любое минимальное вознаграждение, установленное Гильдией актеров кино, – это большие деньги. За этот период я написал немного. Я совершенствовался как актер. Я стал продюсером, что снова расширило мои границы как создателя фильма. Примерно тогда же я выработал свое рабочее кредо: ты – орудие в руках создателя фильма, и ты служишь фильму. Если бы у меня не было работы по контрактам, мне кажется, я начал бы сейчас же и сделал бы все возможное, чтобы к концу года мой фильм уже шел в кинотеатрах. Я импровизирую и прописываю многие вещи, которые делаю. Пытаюсь сотрудничать со всеми и в разных аспектах, но меня уже давно не беспокоит, кому доверят писать сценарий.
