Посидим на трубах у начала кольцевой дороги / Нашим тёплым ветром будет чёрный дым с трубы завода / Путеводною звездою будет жёлтая тарелка светофора». Как видим, действие происходит в индустриальном урбанистическом (городском) пейзаже.
Во втором куплете мы убеждаемся, что прогулка по городу действительно становится актом свободы, потому что она противопоставлена клетке: «Если нам удастся, мы до ночи не вернёмся в клетку». Агрессивный враждебный внешний мир несёт бóльшую угрозу, чем смерть под колёсами трамвая (заметим отсылку к судьбе Берлиоза из «Мастера и Маргариты» М. Булгакова) или машин, от чего и скрываются лирические герои: «Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю / Чтоб остаться там лежать, когда по нам поедут серые машины». Им не стыдно скрыться под землёй, ведь гордых и смелых могут увезти в ту самую клетку: «Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться».
Герои стремятся растянуть момент свободы, которую символизируют трамвайные рельсы, но уже не прогулочным шагом, а ползком: «Если мы успеем, мы продолжим путь ползком по шпалам / Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах». Но они по-прежнему пытаются не попасться за своё невинное действие: «Надо будет сжечь в печи одежду, если мы вернёмся / Если нас не встретят на пороге [50] синие фуражки / Если встретят, ты молчи, что мы [51] гуляли по трамвайным рельсам». Этот акт свободы, как в антиутопии, сравнивается с преступлением или психической девиацией: «Это первый признак преступления или шизофрении». Лирическая героиня прокручивает негативный сценарий, несмотря на то что он абсурдный: «А с портрета будет улыбаться нам Железный Феликс [52] / Это будет очень долго, это будет очень справедливым / Наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам / Справедливым наказаньем за прогулки по трамвайным рельсам / Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам / Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайным рельсам…»
Отметим, что строки «Если мы yспеем, мы пpодолжим пyть ползком по шпалам, / Ты yвидишь небо, я yвижy землю на твоих подошвах» отсылают к образу СашБаша, который был творческим поэтическим ориентиром для Янки. Вероятно, лирическая героиня следует за ним, потому что он показывает истину. Здесь угадывается и тема любви: лирической героине он нужен больше, чем небо и воздух, ей достаточно следовать за ним вверх.
Обратим внимание на индустриальный урбанистический пейзаж: «чёрный дым с трубы завода»; «жёлтая тарелка светофора»; «серые машины». Город – это мир, где «чёрный дым» сравнивается с «ветром», а «жёлтый свет светофора» – с «путеводной звездой».
Кроме того, в этой песне ставится проблема взаимоотношения поэта и мира. Как известно, у творческих людей свободное мышление и сознание, которые невозможно ограничить социальными стандартами. Именно поэтому таким людям необходимо скрываться, отделяя свой мир от внешнего окружающего мира, потому что несоответствие стандартам идеологии, системы и общества грозит реальным лишением свободы, которую символизирует образ клетки: «Если нам удастся, мы до ночи не вернёмся в клетку. / Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю, / Чтоб остаться там лежать, когда по нам поедут серые машины, /Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться».
Таким образом, песня «По трамвайным рельсам» о творческих личностях, не совершивших никакого преступления, но желавших быть свободными и жить по своим правилам, вынуждены бежать от авторитарной власти советского режима. Протест состоит в том, что, зная о наказании за этот поступок («Справедливым наказаньем за прогулки по трамвайным рельсам / Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам»), лирические герои всё равно стремятся его совершить («А мы пойдём с тобою погуляем по трамвайным рельсам / Посидим на трубах у начала кольцевой дороги»). Таким образом, смысл этих прогулок заключается в протесте против системы, режима, власти как акт свободы. Отметим, что на мотив протеста указывает и портрет революционера Ф. Э. Дзержинского: «А с портрета будет улыбаться нам Железный Феликс». Экзистенциальная трагедия состоит в том, что данная задача априори неосуществима – ценой за попытку противостоять устоявшимся нормам и законам или изменить окружающую действительность, игнорируя власть фатума, нередко становится собственная жизнь.
Существует множество слухов об отношениях Дягилевой и Башлачёва. Кто-то говорит, что они даже любили друг друга. Кто-то вспоминает, что однажды Александр приезжал в Новосибирск лично к Янке и остался у неё жить на целый месяц. Считается, что именно тогда в её черновиках возникла строчка «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах».
От большого ума (1988)
Песня «От большого ума» написана в начале 1988 года. Здесь, как и в песне «По трамвайным рельсам», продолжается тема протеста («Собирайся, народ, на бессмысленный сход / На всемирный совет как обставить нам наш бред / Вклинить волю свою в идиотском краю / Посидеть-помолчать да по столу постучать»). Кроме того, «От большого ума» сближается с «Особым резоном» в мотивах бессмысленности («бессмысленный сход»), абсурда («бред») и «тошноты» от реальности («в идиотском краю»). Отметим и обращение к фольклорной традиции, которая отражена в заглавии песни – это фразеологизм («от большого ума»), означающий сделать что-то по глупости.
Аккомпанемент представлен сочетанием мажорных и минорных аккордов, а вокальная партия напоминает плач и крик души, сменяющиеся надрывом и озлобленным на несправедливую реальность драйвом.
Как гласит народная мудрость, поступок, сделанный наспех и по глупости, влечёт за собой последствия: «От большого ума лишь сума да тюрьма». Янка продолжает раскрывать тему ответственности за безрассудные поступки: «От лихой головы лишь канавы и рвы / От красивой души только струпья и вши / От вселенской любви только [53] морды в крови». Как видим, позитивные и положительные, на первый взгляд, черты характера (большой ум, красивая душа) и намерения (большая любовь, которая стала прообразом вселенской большой любви, озаглавившей песню Е. Летова 2002 года и альбом «Гражданской обороны» 2006 года) могут приносить бесполезные (канавы и рвы) или негативные последствия (струпья и вши, морды в крови). Таким образом здесь раскрывается контраст между ожиданием и реальностью.
Затем возникает мотив надежды в бесполезном и безнадёжном агрессивном враждебном мире («В простыне на ветру по росе поутру / От бесплодных идей до бесплотных гостей / От закрытых дверей до зарытых зверей / От накрытых столов до пробитых голов») [54]. Здесь также виден контраст между гостеприимством и пьяной дракой неблагодарных гостей, которой оно может завершиться. А за образом закрытых дверей – признака скрытости
