Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома

Как-то, находясь с Холи в «Мужском кафе» в «Уолдорфе», я заметил сидящего за соседним столиком Гейтса. Я предложил Холи подойти к Гейтсу и проверить, не позволяют ли нам уже приобретённые пакеты акций получить контроль над компаниями, если мы их объединим. Холи переговорил с Гейтсом, и в результате выяснилось, что вместе мы находимся уже очень близко от вожделенного контрольного пакета. Тогда же и было заключено соглашение, что наши люди и команда Гейтса станут действовать совместно до приобретения необходимого для получения контрольного пакета количества акций, после чего управление железной дорогой должно будет перейти в наши руки. Это было как раз то, чего я хотел.

На следующее утро мы попросили брокера Провоста по прозвищу Корни приобрести недостающие до контрольного пакета 40 тысяч акций.

А в это время угроза монополизации и активность с акциями Л. и Н. заставили обеспокоиться Дж. П. Моргана и компанию, у которых были свои интересы на южных железных дорогах. Сам Морган в это время находился во Франции, но его партнёр Джордж Перкинс обратился к Гейтсу и спросил его, за какую цену мы готовы уступить контроль над Л. и Н.

Эти переговоры всё ещё продолжались, когда как-то рано утром Талбот Тейлор рассказал мне, что Перкинс по поручению Моргана прошлым вечером провёл консультации с Джеймсом Кином. Кин посоветовал Перкинсу заплатить запрошенную сумму, даже если она покажется тому слишком высокой. Узнав эту новость, я бегом отправился к Холи. Его офис располагался на тринадцатом этаже, и я помню, как тогда злился из-за того, что лифт двигается слишком медленно.

Когда я вошёл, Холи уже надевал шляпу и пальто. Он собирался в офис Моргана, где вместе с Гейтсом должен был встретиться с мистером Перкинсом. Я ещё раз заявил ему, что лично я совсем не желаю продавать акции. Но Холи и другие хотели этого, им всё это казалось прекрасной возможностью получить хорошую прибыль.

Холи вернулся из офиса Моргана воодушевлённым. К тому времени, когда он туда добрался, Гейтс успел уже завершить торговлю, и всё, что оставалось Холи, – это согласиться с результатами переговоров. Морганы покупали одну треть того, чем мы владели, по 130 долларов, а мы должны были гарантировать им новую сделку в течение шести месяцев по цене 150. Это означало конец моим мечтам стать владельцем железной дороги.

Холи удивился, когда я заявил ему, что недоволен сделкой. Действительно, 130 долларов за акцию давали нам значительную прибыль, так как первую треть нашего пакета мы приобретали по ценам в среднем ниже 110 долларов. Но что, если экономические условия в дальнейшем изменятся в худшую сторону и мистер Морган решит не продолжать сделку, что является его правом? Если это произойдёт, то рынок окажется в руках спекулянтов, которые пожелают продавать акции. Они собьют цены на рынке до катастрофических отметок. Но Холи пропускал мимо ушей все эти опасения.

– Если вы не считаете, что это хорошая сделка, – заметил он, – то можете пустить свои акции в свободную продажу.

– Вы действительно так считаете? – удивлённо спросил я.

– Конечно, – ответил Холи. – Если вы считаете, что мы без вашего ведома заключили невыгодную сделку, я хотел бы предоставить вам полную свободу действий. Я хотел бы, чтобы вы сохранили за собой 10 тысяч акций в знак хорошего расположения ко мне. Я не хотел бы, чтобы Гейтс и другие компаньоны раздумывали над тем, почему вы решили отделиться от всех.

Я согласился поступить таким образом. Я продал всё, за исключением 10 тысяч акций, и вскоре треть из них приобрели люди Моргана, оставив мне всего 6666 штук.

Несмотря на острое чувство разочарования оттого, что мне пришлось отказаться от шанса управлять большой железной дорогой на юге, мои финансовые дела шли великолепно. Но моя фирма всё ещё была задействована в сделках в интересах Артура Хаусмана, кроме того, мы закупали большие объёмы ценных бумаг в интересах Холи и его партнёров. Я пытался объяснить Хаусману, насколько продуманной должна быть позиция его и его партнёров на случай, если мистер Морган решит не совершать вторую сделку. Оптимист по натуре, Хаусман не прислушался к моим опасениям насчёт того, как Морган отнесётся к следующему соглашению.

Довольно скоро сын Гейтса Чарли узнал, что я продал почти все свои акции Л. и Н. Я не сказал ему, почему так поступил. Единственными, кому я объяснил свою позицию, были Холи и Артур Хаусман, которым я чувствовал себя обязанным сказать всё. Но Гейтс сумел сам сделать для себя выводы, и я не думаю, что от этого он стал ощущать себя очень уж комфортно.

Ближе к концу мая, времени, когда должна была совершиться сделка, Дж. Морган и его компания объявили о покупке участка железной дороги Монон в районе Чикаго, Индианаполиса и Луисвилля под залог железнодорожных веток Л. и Н.

После этого я посоветовал Холи написать письмо в «Морган энд компани» о том, что, поскольку при закупке участка Монон без нашего ведома отдаются в заклад дороги Л. и Н., мы воспринимаем это как первое уведомление о завершении сделки по оставшимся двум третям наших акций.

После того как письмо было отправлено, я впервые после того, как связался со сделкой Л. и Н., спал ночью спокойно. Все мы были довольны. После объявления о Мононе намерения Моргана превратились в контракт на покупку.

Мистер Морган вернулся из Европы в конце августа 1902 г. Он послал за Холи, который отправился к нему в сопровождении Чарли Гейтса. Я переговорил с ними до их ухода. Общая финансовая ситуация становилась всё более туманной.

– Если он сделает вам любое предложение, помимо покупки этих акций в рамках запланированной сделки, – заявил я им, – вы должны отклонить его. Твёрдо настаивайте на продаже ещё до сделки с Монон.

Мистер Морган довольно жёстко попросил отложить сделку ещё на шесть месяцев. Между ним и нашими людьми состоялось несколько встреч. Во время одной из них Морган заявил Гейтсу, что мы заработаем за наш пакет акций больше, если выждем. Если суд приостановит деятельность Северной акционерной компании, против которой президент Теодор Рузвельт начал знаменитый процесс[70], то, по мнению Моргана, должна быть сформирована Южная акционерная компания, в результате чего вырастет стоимость акций железных дорог на юге страны.

Мне кажется, Холи был готов согласиться на продление сделки или на задержку её выполнения. Но Гейтс твёрдо стоял на своём. Всего в сделке фигурировало 306 тысяч акций, одну треть из которых Морган оплатил заранее. Теперь же он забирал оставшиеся 204 тысячи акций по цене 150 долларов.

Не прошло и полгода, как на финансовом рынке разразилась буря, которая распространилась по всей стране. Нечего и говорить, что случилось бы, если бы весь пакет акций Л. и Н. вдруг скатился к демпинговым ценам.