Учитывая свойственную датчанам национальную чувствительность, Крюгер не рассматривал в качестве замены немецкого командира. Но предложил назначить датчанина шурмбаннфюрера СС Кристиана фон Шальбурга, бывшего датского офицера, служившего в дивизии СС «Викинг» и считавшегося большинством легионеров приемлемой заменой Крюссинга. Подталкивая Гиммлера одобрить изменения, Крюгер указывал, что Шальбург имеет отличный послужной список боевого офицера, а также является «верным национал-социалистом».
В конце концов Гиммлер уступил, и под командованием нового энергичного командира датчане были быстро приведены в состояние боеготовности. В мае 1942 года фрайкор «Дания» был направлен на замену одной из частей в элитную дивизию СС «Мертвая голова»[270]. На следующий год датчане принимали участие в боях на русском фронте сначала в составе «Мертвой головы», а потом 1-й пехотной бригады СС[271].
Норвежцы тем временем были брошены на Ленинградский фронт для приобретения боевого опыта. Начиная с конца февраля легионеров отправляли в разведку и на выполнение небольших рейдов. Из всех легионов «Норвегия» понесла наименьшие потери на протяжении первого полугодия 1942 года. Она также меньше всех участвовала в боях. Во втором полугодии норвежцы присоединились к датчанам в составе 1-й пехотной бригады СС.
Таким образом, год спустя после начала движения в ваффен-СС насчитывалось 4 легиона – примерно около 5000 человек, задействованных в сражении с «большевизмом».
Западноевропейские СС в 1942 году и позднее
Несмотря на то что первоначально предусматривалось формирование легионов СС, состоявших исключительно из представителей германских народов, с началом 1942 года проявились две сходящиеся друг с другом тенденции. Когда первый наплыв энтузиазма спал, стало ясно, что новых волонтеров для легионов, как ранее для обеспечения притока резервистов в дивизию СС «Викинг», из прежнего источника – отчаянных, жаждущих приключений и, возможно, идеалистически настроенных молодых людей из оккупированной Германией Западной Европы – больше уже не привлечь. Сначала стандарты зачисления в легионы были ниже, чем в СС. Но разница вскоре почти сошла на нет, поскольку потребность в личном составе заставила ваффен-СС умерить расовые и физические требования. К середине 1943 года разница между легионами и частями СС германских народов стерлась.
Еще до конца 1941 года стало ясно, что программа по привлечению в СС представителей «германских народов» терпит фиаско. Основная проблема заключалась в том, что первоначальные обещания, данные добровольцам при вступлении в СС, не выполнялись. Так, например, иностранные офицеры после полугода службы в СС нередко по-прежнему вынуждены были служить рядовыми. Так, финские унтер-офицеры, ветераны советско-финской войны, «не могли перешагнуть через звание рядового». Других иностранных офицеров в СС внезапно увольняли и отправляли домой без объяснения причин. Людей, которые записывались с условием, что будут направлены в отдельные национальные формирования, направляли в качестве замены в обычные немецкие подразделения и части СС. Так, например, девятерых датчан после всего лишь четырехнедельной подготовки направили в дивизию СС «Дас Рейх», и вскоре после прибытия они погибли в бою. Факт этот широко освещался пропагандой противника и, по словам Бергера, настроил «всю Данию» против СС.
Были случаи посерьезнее. Например, иностранцы на первом этапе вербовочной кампании, то есть еще у себя дома, подписав годичный контракт, не могли уволиться из ваффен-СС. В первую очередь это касалось датчан и норвежцев, служивших в дивизии СС «Викинг». В результате некоторые волонтеры, отправленные домой в отпуск, переходили шведскую границу, чтобы избежать дальнейшей службы. На куда более отчаянный шаг решились два эсэсовца-иностранца (датчанин и норвежец), служившие в полку «Нордланд» дивизии СС «Викинг», – оставив пост боевого охранения, оба перебежали к русским. Для ваффен-СС это был первый письменно зафиксированный случай подобного рода, вызвавший реакцию, намного превосходящую фактическую значимость этого эпизода. Помимо множества нарушенных обещаний иностранные добровольцы особенно жаловались на то, как с ними обращаются их немецкие товарищи по оружию. Унижения, выпавшие на долю фламандцев, уже упоминались. Больше ни одна группа добровольцев, вероятно, не подвергалась дурному обращению в столь явном виде. Но многие иностранцы, служившие в подразделениях с преобладанием немцев, обнаружили, что с теми очень нелегко сойтись, более того, не делалось никаких скидок на их неумение понимать или говорить по-немецки. Один из добровольцев заявил следующее: «Никакой сплоченности, никакого взаимопонимания между немцами и норвежцами не было». Среди прочего немцы совершали ошибку, полагая, что все добровольцы – убежденные национал-социалисты, а поэтому с ними можно обращаться как угодно, и они, будучи идеалистами, стерпят все. Но по словам того же добровольца, большинство из его соотечественников были не нацистами, а просто патриотами, предпочитавшими «покровительство Германии, а не Англии». Многие добровольцы из Норвегии были под впечатлением от превосходства Германии, ее государственной системы, новых идей, но «все это до того, как им пришлось изведать все это на собственной шкуре». К 1942 году они настолько разочаровались, что «даже старые норвежские нацисты больше не могли этого скрывать»[272].
Сходные жалобы других добровольцев заставили их покровителей на родине подать иск против Главного управления СС Бергера. Реакция из Финляндии, единственно подлинно независимой страны с значительным контингентом своих граждан, служивших в ваффен-СС, была предметом особой озабоченности руководителей СС в Берлине. Сообщая о разговоре с шефом государственной полиции Аалтоненом, одним из покровителей финского батальона СС, заместитель Бергера в Финляндии писал, что, возвращаясь, финские эсэсовцы выражают недовольство тем, что в нарушение договора их батальоном командуют немецкие офицеры. Более того, у этих немцев либо очень мало, либо совершенно нет боевого опыта, и тем не менее они продолжают обучать финских офицеров и унтер-офицеров – ветеранов войны «как новобранцев». Начальник финской полиции полагал, что подобное отношение ясно указывает, что немцы «не имеют ни малейшего представления о финском менталитете». Продолжение подобного рода обращения, по мнению Аалтонена, приведет к тому, что финские добровольцы «перестреляют своих немецких офицеров, как только окажутся в бою», именно так в его присутствии угрожали поступить приехавшие домой на Рождество отпускники[273]. Сходные жалобы других финских официальных лиц в конце концов вылились в подачу министерством иностранных дел Финляндии официального протеста.
