«Глубокоуважаемый Александр Александрович!
Я лишен возможности прийти сегодня на Ваше чествование, и позвольте мне — от имени газеты «Россия» и от себя лично — приветствовать Вас письменно.
В Праге, в той части города, в которой я жил последние годы, я часто проходил мимо скромной, но изящной вывески на чешском языке: «Шахматный клуб «Алехин».
Могу себе представить, как в этом славянском клубе, украсившем себя Вашим именем, отозвалась весть о Вашей блестящей мировой победе. Она была ощущена там как славянское и русское торжество.
В современном душевном состоянии русских и во Внутренней России, и в Зарубежье, самое несомненное, подлинное и сильное это — подъем и обострение национального чувства, чувства нашей русскости, ревности о родине, гордости ее успехами и победами.
Вот почему ваша победа так отозвалась в наших сердцах, одинаково и у людей, приверженных к Вашей благородной игре, и у людей, которым она недоступна.
Вот что мне хотелось сказать Вам лично и что я переношу на бумагу, дабы эти слова все-таки дошли до Вас в часы одушевленного сходбища русских людей, которые сегодня собрались вас чествовать.
Искренно Вам преданный Петр Струве».
Отвечая в прочувственных словах на обращенные к нему приветствия, Алехин сказал, что получил много писем из России с выражением радости по поводу одержанной им победы. Он выразил уверенность, что после поражения Капабланки шахматное искусство будет более интенсивно развиваться.
Алехин подчеркнул значение законов борьбы, которые сводятся к трем положениям: «…во-первых, надо знать сильные и слабые стороны соперника; во-вторых, объективно оценивать свои способности и недостатки; и, в-третьих, научиться подчинять свое личное и второстепенное главной цели — достижению победы. При этом важно преследовать не личные задачи, а нечто большее. В моей борьбе это значило бороться за успех шахмат против их отрицания Капабланкой. Это значило — разрушить легенду о «машине — человеке», которую создал Капабланка в своем подходе к шахматам, не признающем их как искусство. Мне удалось развеять миф о непобедимости Капабланки».
Речь Алехина вызвала долго не смолкавшие аплодисменты.
А завершилась серия приемов чествованием Алехина, устроенным шахматным кружком имени Евг. А. Зноско-Боровского 23 февраля. Оно носило характер более интимный, сердечный и затянулось до трех часов ночи. Тосты тут чередовались музыкой, сообщением о творчестве Алехина, а потом, когда в зал принесли шахматы, почти все присутствовавшие окунулись с головой в баталии. Не устоял и сам чемпион, бегло показавший несколько комбинаций.
Париж не скупился на теплые слова, чествуя вернувшегося с победой Александра Алехина. А 14 апреля 1928 года на обложке «Иллюстрированной России», под заголовком «Сенсационная партия», был помещен фотоснимок, на котором два политических деятеля, П. Н. Милюков и П. Б. Струве, играли в шахматы, а рядом с ними, в роли «арбитра» — шахматный король А. А. Алехин. Фотография была сделана во время общего собрания писателей и журналистов в Париже, в одном из киноателье.
Но вот праздничные торжества миновали, внимание общественности переключилось на другие события. Пришла возможность отдохнуть от хлопот и сосредоточиться над работой за письменным столом. Алехин возобновил анализ партий Нью-йоркского турнира 1927 года, стал готовить книгу об этом состязании.
Вскоре после возвращения в Париж Алехин получил от Капабланки копию письма от 10 февраля 1928 года, с которым тот обратился к основателю и первому президенту Международной шахматной федерации (ФИДЕ) Александру Рюэбу. В письме экс-чемпион предлагал внести изменения в условия проведения матча на первенство мира, которые, по сути своей, облегчали задачу претендента. Алехин отверг эти нововведения и в ответном письме от 29 февраля резонно заметил, что недавно закончившийся матч проводился на основе Лондонских соглашений 1922 года, разработанных самим Капабланкой. Об этом они говорили 12 декабря 1927 года по окончании матча, и Капабланка тогда сказал, что он согласен со взглядами Алехина, а теперь вносит изменения… Алехин будет играть матч только на тех же условиях, до шести побед.
Жизнь вошла в спокойный ритм, располагающий к неспешной творческой, исследовательской работе.
Однако душевное равновесие Александра Алехина оказалось недолгим. На него обрушился с гневной статьей журнал «Шахматный листок», выходивший в Москве, а затем и другие советские шахматные издания, перепечатавшие статью. В ней Алехин обвинялся во враждебном отношении к советскому строю, что якобы нашло свое отражение в высказанном им пожелании, чтобы «миф о непобедимости большевиков рассеялся, как рассеялся миф о непобедимости Капабланки».
Произносил ли Алехин эти слова? По утверждению А. А. Котова, автора романа «Белые и черные», им были перечитаны все эмигрантские газеты тех дней. Почти в каждой из них речь Алехина передавалась по-своему, а о «мифе» упоминалось лишь в нескольких. К такому выводу пришел и автор этой книги, после ознакомления с теми же газетами.
Однако тогда, без какой-либо проверки, без беседы с Алехиным об этой фразе тут же сообщили в Москву. Реакция была мгновенной: «После речи в Русском клубе с гражданином Алехиным у нас все покончено — он наш враг, и только как врага мы отныне должны его трактовать…» Так беспощадно, наотмашь отреагировало Исполнительное бюро Всесоюзной шахматной секции устами своего председателя Н. В. Крыленко.
Он не выбирал выражений в своей статье «О новом белогвардейском выступлении Алехина», опубликованной 25 марта 1928 года в шестом номере журнала «Шахматный листок». А 25 мая в том же журнале появилось «Письмо в редакцию» старшего брата Александра Алехина — Алексея из Харькова. Оно было написано явно под давлением властей, жаждавших причинить чемпиону как можно больше боли. «Я осуждаю всякое антисоветское выступление, от кого бы оно ни исходило, будь то, как в данном случае, брат мой или кто-либо другой. С Александром Алехиным у меня покончено навсегда!»
Для Алехина, не оставлявшего мысли о возвращении на Родину, это был жестокий удар. Обрывались все нити, связывавшие его с Россией: с родными и близкими, с коллегами и даже с московским журналом «Шахматы», в котором он сотрудничал.
Но у этой драмы имелся пролог, о котором почему-то никто из историков шахмат и журналистов не вспоминает. Ведь нечто подобное в адрес Алехина высказывалось Исполнительным бюро Всесоюзной шахматной секции еще 14 декабря 1926 года.
В тот день Исполбюро на экстренном заседании рассматривало письмо Е. Д. Боголюбова о его выходе из советского подданства, поданное 12 декабря в представительство СССР в Берлине. Напомню, что еще в 1914 году он был интернирован в город Триберг-ин-Шварцвальд, где женился на дочери учителя местной школы и остался в Германии. Боголюбов выступал в международных турнирах как представитель этого государства. В 1924 году он приехал в СССР, участвовал в ряде соревнований, стал в 1924 и 1925 годах чемпионом Советского Союза, завоевал первый приз на Московском международном турнире 1925 года.
