Дальнейшие отношения Выговского с русскими развивались по законам комедии ошибок. Только эти ошибки обернулись трагедией для обеих сторон.
В середине июля второй зачинщик восстания, запорожец Яков Барабаш, приехал к воеводе Г.Г. Ромодановскому83. И сразу же распространяется слух, что Ромодановский Барабашу «булаву и бунчук дал и людем его твое государево жалованье». Барабаш принялся рассылать универсалы к казакам, «велит им к себе сбиратца»84. Слухи распространялись как снежный ком. Уже через неделю Киевский воевода В.Б. Шереметев сообщал царю, якобы во всех городах «по ту сторону Днепра страх и боязнь великая и из всех городов бегут з женами и з детьми боясь Барабаша… а сказывают что Барабаш збираетца с людми да... от тебя великого государя многие ратные люди» присланы для разоренья Украины85.
Разумеется, Выговский очень болезненно реагировал на появление таких «новостей». С крайним неудовольствием он говорил посланцу Шереметева Я. Крекшину, что Барабаш «пишет от себя универсалы свои во все городы и называет себя гетманом, а сказывает что бутто ему дана булава и бунчук». Гетман огорчался этими слухами, говорил «з болшим серцем и ножем себя хотел резать»86. Как назло, в это же время на Украину был прислан подьячный Я. Портомоин, обычный русский разведчик, в наказе ему приказывалось не отвечать казакам ни на какие вопросы, все записывать, а сам наказ выучить наизусть и с собой не брать87. Выговскому стало известно о цели приезда Портомоина. Того «привели на тюремный двор и поковали… в койданы»88.
Раздражение Выговского объяснялось тем, что русские воеводы по-прежнему не выдавали Якова Барабаша, который, пользуясь этим, разыгрывал из себя «гетмана». Между тем еще в мае Г.Г. Ромодановскому был дан наказ, в нем предписывалось выдать бунтовщиков89. Но Г.Г. Ромодановский и Киевский воевода В.Б. Шереметев выдавать Барабаша не спешили, чем, безусловно, еще больше подталкивали Выговского к конфликту. Именно Портомоину в 1658 году Выговский в гневе заявил, что если русские будут защищать бунтовщиков (последователей Пушкаря), «он де, гетман, молчать не будет; а к Киеву де пошлет он брата своего Данила с войском же и с татары, чтоб из Киева боярина и воевод выслать вон, а будет не вышлют, и ево в Киеве осадить»90.
Через неделю под Киевом действительно появились полковники Белоцерковский и. Кравченко, Брацлавский и. Сербин, Подольский О. Гоголь и Паволоцкий и. Богун. Они заявили, что ждут Данилу Выговского и татар, а «под Киев де они пришли… для договору всяких дел»91. Но когда под Киев подошел Данило Выговский, он немедленно начал штурм города92. Русский гарнизон штурм отбил, но последствия военного конфликта были необратимыми.
Между тем все пленники в один голос твердили, что, посылая Данилу к Киеву, гетман не велел ему биться, а в бой Данило вступил по собственной инициативе93. По их утверждениям, гетман приказал брату идти под Киев и требовать, чтобы Шереметев ушел в Москву, а если откажется – осадить. Данила же начал битву без указа94.
Скорее всего, Данила действительно штурмовал Киев самовольно. Возможно, ввиду нестабильного положения брата и будучи женатым на дочери Б. Хмельницкого, он сам начал задумываться о гетманской власти95. Тем временем этот эпизод стал еще одним обстоятельством, вынудившим и. Выговского заключить договор с Речью Посполитой.
Другой причиной были, безусловно, действия русских воевод, по-прежнему покровительствовавших мятежникам. В течение августа 1658 года Выговский трижды писал к Г.Г. Ромодановскому, чтобы тот отдал ему Барабаша96. Это сделано не было (несмотря на наличие у него, как уже упоминалось, царского указа), но в конце августа Барабаш под конвоем был отправлен из Белгорода в Киев к В.Б. Шереметеву97. По дороге в селе Гоголеве на них напал отряд казаков, Барабаша отбили и привезли к Выговскому.
Кошевого атамана под пыткой спрашивали, кто приказал ему назывался гетманом. Он ответил, что «ему о том повеленья великого государя… нет и грамот не присылано, гетманом назывался собою, хотел своего счастья отведать»98. Но на этом Барабаш не успокоился и заявил, что в Киев его послали не для выдачи гетману, а чтобы заманить в город Выговского, которого В.Б. Шереметев должен был схватить99. Издеваясь, Барабаш уверял Выговского, что у Ромодановского «ратных людей богато да... изготовлено сто тритцать (воевод), которым быти в городех Малые России»100. При всей нелепости этих утверждений Выговский не мог не злиться. Он не воспринимал здравый вопрос воеводы Кикина: разве можно верить «вору и изменнику», осужденному на смерть?101
Двойственная позиция русских воевод в ситуации с Пушкарем оттолкнула от них Выговского. На фоне полного взаимонепонимания и множества мелких конфликтов 16 сентября 1658 года под Гадячем был заключен договор с Речью Посполитой.
Соглашение являлось выдающимся образцом юридической мысли Украинского гетманства и совместным плодом усилий и. Выговского и Ю. Немирича (украинского магната и авантюриста). Оно включало в себя создание триединого государства Речи Посполитой в составе Польши, Великого княжества Литовского и новообразованного княжества Руського. В состав последнего должны были входить Брацлавское, Киевское и Черниговское воеводства. Предусматривался выпуск собственной монеты, создание сейма, уничтожение унии и предоставление широких привилегий православию, реестр казаков в шестьдесят тысяч человек, свободное избрание гетмана и даже сохранение союза с Москвой. Отдельные статьи оговаривали учреждение академий, школ, библиотек и типографий102.
В своем манифесте европейским державам Выговский подчеркивал, что, принимая протекцию царя в 1654 году, он и Хмельницкий думали только о том, «чтобы сохранить и приумножить для себя и потомства нашего свободу нашу».
Несмотря на заключение Гадячского договора, было бы большим преувеличением полагать, что поляки считали Выговского «своим». На самом деле они, мягко говоря, недолюбливали нового гетмана. Литовский магнат Павел Сапега называл его «восковой нос» и зло добавлял: «Пусть гордится, как хочет, своим счастьем; настанет время, когда он вынужден будет укротить свою непреодолимую злость, недоступную ни для каких убеждений»103. Беневский, старый знакомый Выговского и комиссар от Речи Посполитой на переговорах с Украиной, в своем отчете подчеркивал: «Я как не ручался за верность Выговского, так и теперь не ручаюсь, т. к. у него ложь, клятвопреступничество – постоянный принцип и письма его сами себе противоречат»104.
В свою очередь, не доверяя полякам, Выговский, несмотря на подписание Гадячского договора, продолжал свои контакты с русскими, предлагая собрать всеобщую раду для решения всех спорных вопросов и даже обещая отказаться от булавы «для успокоения междоусобия». Но гетман зачастую сам вредил своему положению. Так, в январе он забрал имущество Богдана Хмельницкого, настроив против себя Юрия. В ответ тот увез из Чигирина пушки и начал собирать вокруг себя оппозиционно настроенных казаков.
