А в горбачёвское время Сима вдруг исчез. Потом выяснилось, что его старый товарищ по «Комсомольской правде» Александр Пумпянский, любивший и Соловейчика и работавшую в «Комсомолке» его жену Нину Алахвердову, возглавил журнал «Новое время», зачислил Симу в штат и отправил почти в кругосветное путешествие. Деньги у журнала тогда были немалые, тираж солидный, и многие стали покупать и даже выписывать «Новое время» не только из-за ярких перестроечных статей, но из-за очерков Соловейчика, которые более-менее регулярно печатались: «Я учусь в английской школе», «Я учусь в американской школе», в мексиканской, в австралийской, в японской, в кенийской – в каких только странах и на каких континентах не побывал Симон Соловейчик, и сколько разных систем образования он не описал!
В это время я уже стал заместителем редактора отдела литературы в «Литгазете». Партийность больше не имела ровно никакого значения, и беспартийный Золотусский взял себе в замы беспартийного меня, несмотря на сопротивление Кривицкого, мечтавшего об управляемости сотрудников. Я возглавил отдел русской критики, но впереди отдалённо замаячила возможность иметь собственное дело.
Против подобной перспективы я не устоял. Купил в Госкомпечати красивую лицензию, которая засвидетельствовала, что я становлюсь владельцем журнала «Юный словесник». Не только Бабаев с Берестовым мечтали о периодическом издании занимательного литературоведения. Я тоже о нём мечтал. И вот – вроде близок к осуществлению своей мечты. Аббревиатура журнала «ЮС» обозначала ещё и букву древнерусского алфавита, точнее – две буквы, и я решил, что юс большой будет сопровождать материалы для старших школьников, а юс малый – для младших. Стал обзванивать знакомых, заказывать им материалы для журнала, все соглашались писать.
Но хорошо, что сгоряча я не ушёл из газеты. Потому что от лицензии на журнал до его выпуска нужно было, как оказалось, пройти через многие препятствия, заплатив при этом немалые деньги. Хотя и тысяча, которую стоила лицензия, была тогда очень приличной суммой. Ткнувшись в одну юридическую контору, где мне предложили по всем правилам написать устав, в другую, бравшуюся составить бизнес-план, суммировав всё, что мне придётся заплатить одним только юристам, я понял, что у меня не хватит средств ни для оплаты типографских услуг, ни даже для того, чтобы купить бумагу хотя бы на пятитысячный тираж. Коммерсант из меня получался никудышный.
И тогда я задумался о спонсоре. В его поисках я дал интервью о задуманном мною издании нашему отделу информации и журналу «Детская литература». Обширная почта и многочисленные звонки показывали, что моя идея многим пришлась по вкусу. Если такой журнал будет выходить, – говорили или писали многие, – они с удовольствием его выпишут.
Спонсоры не отзывались. Зато отозвался Симон Соловейчик:
– Что это за журнал ты хочешь выпускать?
Я объяснил.
– Дело в том, – сказал мне Симон Львович, – что я начинаю издавать газету «Первое сентября» с множеством предметных приложений. Там будет и «Литература». Ты созвонись с заведующей всеми приложениями Татьяной Ивановной Матвеевой, и думаю, что она всё, что ты уже собрал для своего журнала, у тебя возьмёт.
– А как же мой «Юный словесник»? – спросил я.
– Ну, пусть пока он называется приложением «Литература», а дальше – видно будет!
Татьяна Ивановна приняла меня очень любезно, сказала, что может с сегодняшнего дня оформить на ставку консультанта приложения, но что главного, даже двух главных редакторов «Литературы» она уже взяла.
Я согласился. Тем более что время было смутное, и ставка консультанта была даже больше ставки заведующего отдела «Литературной газеты».
Но когда вышел первый, а потом второй пробный номер приложения, я обомлел. Никакой занимательности. Какой-то натужный юмор, типа: «Однажды Ивану Андреевичу Крылову выпал кусочек сыра». Мною принесённый материал затерялся в непонятно кому адресованному капустнике. Оба главных редактора – молодые ребята радовались: «Мы привезли пачку газет в Крупу, их мгновенно разобрали и так ржали, читая!» (Крупа – это областной пединститут имени Крупской. Теперь он университет.) Я отправился к Матвеевой. «Пока я – главный редактор всех приложений, – сказала мне она, – никакого литературоведения в “Литературе” не будет. Я этого не допущу». Очевидно, она предполагала и дальше издавать приложения в виде юмористических капустников.
Я решил уходить.
Но только я это про себя решил, как позвонила секретарь Соловейчика и позвала меня к нему.
– Мне нужен главный редактор «Литературы», – озабоченно сказал Сима.
– У тебя же есть целых два!
– Почитай, – и он протянул мне «Учительскую газету».
Большой коллектив редакторов приложений во главе с Татьяной Ивановной Матвеевой обвинял Симона Львовича Соловейчика в некомпетентности и в неумении уживаться с людьми.
– Мы с тобой часто совпадали, – вспомнил Сима несколько эпизодов, в том числе и тот, как мы в один день с ним получили писательские билеты, – давай совпадать дальше. Но, старик, сроки чудовищно сжатые. Сможешь за неделю не только подобрать команду, но выпустить номер?
– Смогу, – сказал я. – У Матвеевой лежит готовый номер по Горькому, который я собрал.
– А из «Литературки» можешь не уходить, – сказал Соловейчик. – Работай у меня по договору. Впрочем, действуй, как тебе будет удобней.
В июне 2003 года мы в редакции отпраздновали сдачу в секретариат готового макета пятисотого номера нашей шестнадцатиполосной еженедельной газеты «Литература». Да, она переросла приложение и превратилась в полноправную газету Издательского дома «Первое сентября». Издательский дом возглавляет сын Симона Львовича Артём. Почти шесть лет, как нет с нами его отца, удивительного, уникального человека, рыцаря русской педагогики.
Он до последнего дня своей жизни успокаивал людей, призывал человека жить в ладу с самим собой, с собственной душой. Об этом и писал свои «Проповеди», ставшие его завещанием человечеству. И, признаться, я был очень удивлён, когда прочитал в «Знамени», во втором его номере за 2002 год, в статье «Из записок учителя» такой уничижающий соловейчиковские «Проповеди» пассаж: «И всё это говорится учителю с его скудной зарплатой, которую к тому же многие месяцы не выплачивают, учителю с его незащищённостью, работающему в школе, в которой ни на что нет денег».
Что возмутило автора «Знамени»? Симон Львович призывал не завидовать чужому богатству, не роптать на судьбу, алчно не сравнивать её с судьбою ближнего: «Вот бы и мне!» «Да не завидую я! – восклицает оппонент Соловейчика, – не сравниваю, не ропщу!» А мне, читателю его статьи, что-то в это не верится. Для чего же тогда сталкивать извечную человеческую мудрость, о которой напоминает Соловейчик, с суровой злободневностью? Да, бедны сейчас учителя – это правда. Но правда и то, что не в богатстве счастье!
