Летом 1952 года в Израиле разразился ужасный скандал. Один из бывших лидеров еврейской общины Венгрии Режё Кастнер был обвинен в том, что сотрудничал с Эйхманом, позволил уничтожить несколько сотен тысяч евреев в Освенциме, а в обмен получил разрешение спасти несколько сот своих знакомых и родственников в рамках предложенной Эйхманом сделки, получившей название «Кровь в обмен на грузовики».
Кастнер был самым известным израильтянином, обвиненным в коллаборационизме. Государство решило его защитить и привлекло человека, опубликовавшего обвинения против Кастнера – Малкиэля Грюнвальда, – к суду. Однако этот суд привел к тому, что на партию «Мапай» обрушился шквал нападок, и Бен-Гурион, помимо всего прочего, вынужден был защищаться от обвинения в том, что во время Холокоста не занимался спасением евреев. Кроме того, ему пришлось оправдываться за свое решение завязать отношения с Западной Германией. Никогда ранее судебные процессы в Израиле не проходили столь болезненно.
Визенталь, считавший себя политическим противником Бен-Гуриона, согласился помочь защитнику Грюнвальда Шмуэлю Тамиру собрать улики против Кастнера, хотя сам в свое время Кастнеру поверил. Тамир послал Визенталю несколько израильских марок.
В июне 1955 года окружной суд Иерусалима постановил, что Кастнер «продал душу дьяволу», то есть Эйхману. Позднее Верховный суд этот приговор отменил, но Кастнера к тому времени уже убили; это произошло в Тель-Авиве, возле подъезда его дома.
Вскоре после этого приговора Визенталь опубликовал сенсационную информацию, которая стала ему известна еще в мае 1948 года, когда он находился в Нюрнберге, где проходил судебный процесс над несколькими нацистскими военачальниками. Именно тогда ему в руки попал потрясающий документ, который по возвращении домой он послал Зильбершайну. «Слава Богу, – писал он, – что на содержание этого документа никто до сих пор внимания не обратил». Он попросил Зильбершайна передать этот документ «дальше», но сохранить данный факт в тайне, так как «чести он нам не делает».
Визенталь был прав. Документ, попавший к нему в руки, был написан сотрудником нацистской разведки, и в нем подробно рассказывалось о разговорах с Фейвелом Полкесом, который был охарактеризован как человек, занимавший высокий пост в «Хагане». По договоренности с немецкой разведкой Полкес приехал на переговоры в Берлин, хотя, с кем именно имел дело, возможно, и не знал. От Полкеса немцам нужна была информация о еврейских и сионистских организациях; они надеялись, что это поможет им предотвратить покушения на Гитлера и других лидеров нацистского режима. За несколько месяцев до этого еврей по имени Давид Франкфуртер убил фюрера швейцарских нацистов Вильгельма Густлофа, и собеседник Полкеса полагал, что тому что-то об этом известно. Полкес согласился предоставить требуемую информацию, но при условии, что нацисты облегчат евреям эмиграцию из Германии. Человеком, который беседовал с Полкесом, был Эйхман, и его начальство даже обдумывало возможность послать его в командировку в Палестину для продолжения контактов. Не исключено, что в контакт с нацистами Полкес вступил с ведома руководства «Хаганы», и возможно также, что он был двойным агентом.
Так или иначе, но Визенталь был от этого открытия в шоке. Человек из «Хаганы» контактировал с Эйхманом, а в Израиле никто даже не пытается отдать его за это под суд! Визенталь подозревал, что Полкес действовал по чьему-то поручению и что израильский истеблишмент покрывал его, чтобы избежать скандала. Через несколько лет он попытался продать эту сенсацию израильским газетам «Едиот ахронот» и «Маарив», но редакторы обеих газет ответили ему, что, хотя сама по себе информация и интересная, в ее правдивость они не верят. Присланные Визенталем документы их не убедили.
Зимой 1954 года Визенталь рассказал об этом корреспонденту израильского еженедельника «Аолам азэ», известному впоследствии писателю Амосу Кенану, который посетил Линц и побывал у Визенталя в гостях. Визенталь сказал ему, что речь идет об агенте Эйхмана, одновременно работавшем на «Хагану», но добавил, что расскажет подробности, только если кто-нибудь пригласит его в Израиль и оплатит билеты на самолет. Кенан, естественно, разозлился и охарактеризовал Визенталя как еврея с хитрыми глазками, желающего нажиться на тайнах Холокоста. «Мне, – писал он, – не удалось выудить у него ничего, – и объяснил отказ Визенталя подарить ему эту сенсацию так: – Кто знает? Может, он сможет на этом немножко заработать? Может быть, народ Израиля готов заплатить, чтобы узнать, кто помогал его убивать?.. Может быть, лучше жить в Австрии, в красивом доме, заниматься время от времени какими-нибудь мелкими еврейскими делишками, жить в свое удовольствие и сидеть на нескольких документах?.. Может быть, история соизволит подождать, пока господин Визенталь решит, как лучше провернуть эту сделку? Да и кто сказал, что нельзя быть сионистом, живя за пределами Израиля?»
Обиделся на Визенталя Кенан еще и потому, что тот не предложил ему переночевать, а заказал для него номер в гостинице. «“Это пустяки, – сказал он мне, провожая к выходу, – совсем недорого”. Я шел шесть километров под проливным дождем, по совершенно пустому городу и больше уже об этом деле не думал».
В сентябре 1955 года Визенталь упомянул эту историю в письме, опубликованном в швейцарской газете «Идише рундшау», и «Едиот ахронот» перепечатала это письмо под крупным заголовком на первой полосе. Однако этим дело и ограничилось.
Визенталь не видел особой разницы между коллаборационистами-евреями и коллаборационистами других национальностей: у норвежцев, говорил он, был Квислинг, у французов – Петен, у бельгийцев – Деглер, а у русских – Власов. С психологической и социологической точки зрения, писал Визенталь, евреи от других народов ничем не отличаются, поэтому нет ничего удивительного – хотя это печально и постыдно, – что у евреев тоже есть свои коллаборационисты. В своем историческом экскурсе он привел в пример также Иосифа Флавия.
Время от времени он упоминал имена коллаборационистов-евреев на различных судебных процессах, проходивших в Австрии и ФРГ, когда давал показания.
Незадолго до судебного процесса над военными преступниками Львова, состоявшегося в ФРГ в 1966 году, Визенталь рассказал об участи, постигшей членов львовского юденрата. В сентябре 1942 года они были повешены. После этого гестапо сформировало новый юденрат и первым делом приказало ему оплатить стоимость веревки, использованной для казни предыдущего. Однако несмотря на этот и другие подобные инциденты, Визенталь решительно отказывался соглашаться с утверждением, что по крайней мере некоторую часть евреев-коллаборационистов тоже следует признать жертвами нацизма. В его глазах все коллаборационисты были мерзавцами. В связи с этим он потребовал ввести правило (и назвал его «законом Визенталя»), согласно которому, те, кто сотрудничал с нацистами в какой бы то ни было форме, не должны иметь права занимать в еврейской общине какие-либо должности. Есть такие, писал он, кто утверждают, что имеются смягчающие обстоятельства, что нацисты-де принуждали евреев с ними сотрудничать и что нельзя от всех требовать героизма, однако это применимо в лучшем случае к рядовым членам общины, а не к ее лидерам, ибо последние должны вести людей за собой. Есть, продолжал он, также такие, кто считают, что нельзя относиться к коллаборационистам слишком строго, поскольку они были тогда молодыми и неопытными, однако к лидерам общины это тоже неприменимо, так как они должны быть людьми ответственными.
