Проезжая по улице, увидели над дверью каменного домика белую дощечку с красным крестом. Я попросил шофера остановить машину, и мы с Горчаковым вошли в медпункт. В коридоре увидели длинную очередь. В основном здесь были матери с детьми на руках. Прием больных вел старенький местный врач. Ему помогала молодая монахиня в чепце с большими полями.
Увидев военных с медицинскими эмблемами на погонах, врач шагнул нам навстречу и стал пожимать руки. Как большинство пожилых поляков, он неплохо говорил по-русски.
— За всю свою многолетнюю практику я никогда не имел такого богатства! — указал врач на стеклянный шкаф, заполненный коробками и пузырьками. — Это дар ваших врачей. Не подумайте, что я беру с больных деньги. Нет-нет, я тружусь бесплатно, как у вас, в Советах. Каждый день сюда приходит ваша военная женщина-врач и консультирует меня. Оказывается, я многого не знаю, отстал от современной медицинской науки.
Выяснилось, что этот медпункт был создан при активном содействии начальника санслужбы 20 РАБ Михаила Владимировича Корнеева. Врачом-консультантом оказалась капитан медицинской службы С. П. Подпругина.
— Я долго верил вражеской клевете на вас: мол, коммунисты бессердечные люди, — сказал польский врач. — Об этом совсем недавно твердили наши националисты. Но теперь у нас открылись глаза!..
Советское правительство помогало польскому народу и продовольствием. В Высоком Мазовецке и в других населенных пунктах я не раз видел, как разгружались вагоны с мукой, прибывшие из Советского Союза. А ведь в то время наши люди сами жили еще очень бедно, получая продукты по карточкам. Освобожденные поляки радовались нашим продовольственным пайкам как заботе вновь обретенной родины. Воины Красной Армии гордились тем, что даже в тяжелых условиях войны большевистская партия и Советское правительство показывают высокий пример гуманизма и интернациональной солидарности.
Начальник штаба 4-й воздушной армии генерал А. З. Устинов очень внимательно относился к нуждам медицинской службы. В июне 1944 года его сменил генерал-майор авиации А. Н. Алексеев. В первой же беседе со мной он в шутку заметил:
— Я слышал, будто оперативный отдел в первую очередь вам сообщает обстановку.
— Всем спокойнее воевать, когда медики точно знают, куда им лететь или ехать, — ответил я.
Генерал Алексеев сохранял доброе отношение к медицинскому отделу.
В ноябре — декабре армейский дом отдыха работал с полной нагрузкой. Побывав там, начальник штаба в разговоре со мной похвалил деятельную Назарову — она устраивала вечера художественной самодеятельности, спортивные игры на свежем воздухе, заботилась о хорошем питании людей. Алексеев посоветовал увеличить количество домов отдыха для летного состава.
— Используйте затишье на фронте для укрепления здоровья летчиков, сказал генерал.
В газетах и радиопередачах (во всех частях и подразделениях появилось много трофейных радиоприемников) значительное место уделялось восстановлению освобожденных городов, подъему промышленности и сельского хозяйства на советской земле, очищенной от врага. Десятки тысяч добровольцев, съехавшихся со всех концов страны, отстраивали Сталинград, Киев, Смоленск, Минск. Уже давали уголь шахты Донбасса, железорудники Кривого Рога. Колхозы Украины, Белоруссии и других республик готовились к весенним полевым работам.
Никакого сомнения не было в том, что 1945 год станет годом полного уничтожения германского фашизма. Но военная мощь гитлеровской Германии все еще оставалась внушительной. Мы знали, что 18 октября вступило в силу решение германского правительства об образовании фольксштурма, подчиненного Гиммлеру. Он поставлял вермахту сотни тысяч новых солдат. Линия советско-германского фронта сократилась почти вдвое, и поэтому плотность вражеской обороны намного возросла. Но фашистскую Германию уже ничто не могло спасти.
Глава восьмая
Вcлед за войсками
13 января 1945 года вновь загремели бои на Белорусских фронтах. А двумя днями раньше началось наступление 1-го Украинского фронта. Красная Армия развернула завершающие операции по уничтожению военной мощи фашистской Германии.
2-й Белорусский фронт должен был основными силами выйти в район Мариенбурга, чтобы отсечь восточно-прусскую группировку противника от Восточной Померании, от Данцига и Гдыни. Основной удар наносился с рожанского плацдарма через Млаву, вспомогательный — с серецкого. В состав фронта входили семь общевойсковых армий. На участке прорыва мы имели внушительное превосходство над врагом: по пехоте — девятикратное, по артиллерии и минометам — восьмикратное, по танкам — восемнадцатикратное.
Однако противник сопротивлялся настолько упорно, что лишь 19 января, после ввода в бой основных танковых и механизированных войск, прорыв был завершен. Мы овладели Млавой, Пшаснышем и Цеханувом.
В первые два дня наступления авиация из-за тумана и моросящих дождей могла вести лишь воздушную разведку. Зато потом, в период с 16 по 18 января, когда погода улучшилась, соединения нашей воздушной армии произвели 5220 вылетов. Своими ударами они оказали весьма существенную помощь наземным частям.
Накануне наступления медицинский отдел армии выборочно проверил готовность лазаретов БАО к приему раненых и больных. Особое внимание мы уделили тем из них, которые находились на передовых аэродромах.
Чтобы лазареты без задержки перемещались на новые места и не отрывались от авиационных частей, командующий армией издал 9 января приказ. Один из его пунктов гласил:
«В случае наступления войсковые лазареты БАО передислоцировать первым эшелоном, наравне с горючим и боеприпасами. Войсковым лазаретам предоставлять наилучшие из имеющихся помещений…»
Все части армии перед началом операции были обеспечены двухмесячным запасом медимущества. Расположение авиагоспиталя в городе Высокий Мазовецк было до наступления наиболее удобным для обслуживания частей: передовые аэродромы находились в восьми — десяти километрах восточнее реки Нарев, а тыловые — в районе Белостока. Расстояние от переднего края наших войск до авиагоспиталя составляло на северном крыле 25–30 километров, на южном — 120 километров. Было принято решение организовать дополнительную хирургическую группу и выдвинуть ее вперед на 70–80 километров.
Поделить армейский авиационный госпиталь на две части, чтобы одну оставить в Высоком Мазовецке, а другую направить в Браньщик, не представлялось возможным: по штату он имел лишь одного хирурга и маломощную хозяйственную базу. Нецелесообразно было развертывать хирургическую группу и при лазарете какого-либо БАО, поскольку они передвигались по указанию штаба тыла, а не медицинского отдела. Такую группу на 50 коек мы создали на базе дома отдыха. Содержался он за счет штата отдельной комендатуры авиагарнизона и был хорошо обеспечен транспортом: имел 15 автомашин (ААГ по штату располагал всего тремя грузовиками). К началу наступления дом отдыха был на три четверти свернут.
