Все считали за честь у него выиграть, чтобы досадить ему, потому что Алышев сильно переживал проигрыш. Уже перед самым отбоем, когда Анатолий сидел напротив него, имея выгодную для выигрыша позицию, подошёл ефрейтор Кличко, и, чмокая, как обычно, губами, стал объяснять Алышеву, что он приехал из совхоза, но на дороге его машину занесло и он помял крыло на грузовике. Сейчас он просит Алышева разрешить ему не ложиться спать и он за пару часов отремонтирует крыло, что никто не сможет догадаться, что оно было помято.
Всё это Алышев слушал, не отрываясь от шашек, всем видом показывая, что ему Кличковы неприятности до лампочки, а, выслушав, ехидно растягивая слова и передразнивая интонацию с какой говорил Кличко, произнёс:
– Какие мы несчастные, машину повредили. А зачем мы водку пили.
Были бы мы трезвыми машину не покалечили бы.
Кличко не был пьян, но понял, что Алышев уловил запах алкоголя, даже не алкоголя, а лука, которым тот закусывал. Ему бы не признаваться в выпивке, но простодушный парень признался:
– Ну, мы работали целый день, вытаскивали совхозный трактор из озера, лазили в ледяную воду зацеплять тросом за крюк, а потом нас покормили и налили по сто грамм чтобы согреться. Мы хотели отказаться, но в деревне не принято от выпивки отказываться.
– Мця, мця, – зачмокал губами Алышев, – Какие мы несчастные. Мы не хотели, а нам рот разжали и влили в него насильно водки.
– Разрешите, товарищ старший лейтенант поработать, – просил Кличко.
– Брат Митька помирает, ухи просит, – передразнивал Алышев, приводя монолог солдата из кинофильма "Чапаев".
Всё это время Алышев продолжал делать ходы шашками на доске, и Анатолий сумел у него выиграть. Тот явно разозлился, встал, и, поправляя ремень с пистолетом в кобуре, зло прошипел:
– А ну ка, всем быстро спать, ремонтники – высотники. Утром разберёмся! Шагом марш, не понятно, что ли?
Все сочувствовали Кличко и ненавидели Алышева не только за то, что он не разрешил ребятам поработать, а ещё за то, что, пользуясь их беззащитностью и беспомощностью, издевался над ними. Когда все расходились, кто-то из ребят сказал:
– От зараза, добра бы тебе не было!
И недаром есть русская поговорка, что Бог шельму метит.
Утром после подъёма Анатолий первым побежал в туалет и ещё во дворе услышал вонь, какая бывает от расшевеленных фекалиев. Когда он зашёл в туалет, то увидел Алышева с большим черпаком на длинной палке, черпающим нечистоты в одной дырке и переливающим в другую. Я подумал, что он сошёл с ума, но спросил его что случилось. Он что-то буркнул и продолжал своё занятие. Анатолий выбежал и зарядку делал метров сто от казармы, так как далеко разнеслась вонь. Когда он пришёл умываться, ребята сказали, что они не видели на ремне Алышева кобуры с пистолетом.
По всей вероятности, зайдя в туалет, он расстегнул ремень, а кобура вместе с пистолетом соскользнула, упала через очко и утонула.. Все были довольны, что это случилось именно с Алышевым.
Когда после завтрака все построились, приехал командир. Выходя из машины, он стал вертеть головой, пытаясь определить, откуда исходит неприятный запах.
Алышев стал громким голосом докладывать:
– Товарищ майор, за время моего дежурства никаких происшествий не произошло, – и тихо добавил, – только я пистолет в туалет уронил.
Строй хмыкнул и заулыбался. Командир дал ему срок до двенадцати часов найти пистолет, или он вынужден будет докладывать в особый отдел дивизии о пропаже оружия, и за все вытекающие из этого последствия, ответственность несёт Алышев.
А тот настолько передрейфил, что у него вылетело из головы доложить о вчерашнем инциденте с Кличко.
К Алышеву подошёл старшина, сверхсрочник, участник войны, всеми уважаемый человек по имени Веня. Высокий, с обветренным морщинистым лицом, он запомнился и тем, что у него не мёрзли руки, и перчатки, которые он одевал при работе только в лютые морозы, чтобы не прилипали пальцы к металлу.
Веня предложил Алышеву, что он достанет пистолет, если тот поставит ему бутылку водки.
Алышев послал Веню подальше и продолжал черпать говно. Через некоторое время он подошёл к Вене и сказал, что согласен на бутылку, но Веня поставил уже условие – две бутылки. Алышев пошёл вызывать ассенизаторскую машину, но там ему ответили, что сейчас заняты, но если он раскошелится, то… В общем, они приехали откачали содержимое, но пистолет не обнаружился. Тогда добрая душа Шагиахметов, надел химзащитный герметический костюм и противогаз и полез в туалет. Его привязали парашютным фалом и держали три человек на случай если он будет задыхаться. Но ничего не получилось и из этой затеи.
Алышев обратился опять к Вене, но условием было уже четыре бутылки водки. Думаю, что скажи Веня десять, Алышев бы согласился, потому что время приближалось к двенадцати часам. Все понимали, что Веня не из жадности поставил свои условия, а чтобы проучить Алышева.
Веня пошёл в мастерскую, за пять минут из гвоздя сделал стрелу с заусеницами, привязал её к палке и, тыкая нею по площади, где предположительно лежал пистолет, в течение трёх минут проткнул кобуру и вытащил оружие.
Старшина не разрешил Алышеву чистить пистолет в казарме и тот, пристроившись на улице, под ехидные замечания и насмешки офицеров закончил оружейно – туалетную эпопею.
Сборы дивизионной команды начались в конце апреля. Спортсменов собрали со всех воинских частей 106 Тульской дивизии и разместили в Сапёрном батальоне, расположенном в городском районе, называемом Заречье. Весь район состоял из одноэтажных частных домов, и только Сапёрный батальон имел двухэтажную кирпичную казарму. Команду же разместили в пустующей одноэтажной казарме.
В команду кроме Отяна вошли ещё девятнадцать человек, очень разные по спортивной подготовке. В команде оказались те, кто в прошлом году в ней был, а также новички первогодки, имевшие по два десятка и больше парашютных прыжков, выполненных в аэроклубах по месту жительства. Один из них служил уже третий год, был сравнительно опытным парашютистом, занимающийся до армии в Киевском Аэроклубе. Очень скромный, исполнительный, всегда по-армейски подтянут, немногословен, с иссиня чёрными волосами, в которых начала пробиваться ранняя седина, старший сержант Изя Оршанский производил хорошее впечатление. Ещё предстоит узнать какой волей, выдержкой и самоотверженной отдачей ради общего дела обладал Изя Оршанский, но это будет через три месяца.
Ещё один парень, Юра Козлов, второго года службы, из рязанского полка, имел наибольшее количество прыжков среди всех – около 500.
