— Даже не думай, — предостерегаю я ее.
— А что я? — невинно хлопает ресницами она.
— Рут! Коко! Как ваши дела? — Перри уже подошел, и я не успеваю закончить мысль.
Рут поднимается с места и приветствует его, сердечно расцеловывая в обе щеки.
— Перри, милый! Прекрасно выглядишь, — мурлычет она.
— Здравствуй, Перри, — отзываюсь я, пытаясь украдкой подглядеть в его каталог — вдруг он пометил для себя что-то из вещей, на которые собираюсь ставить я? Но он ловко — и при этом явно нарочито — прячет его в карман, этот старый лис.
— Выглядите сногсшибательно, леди, впрочем, как всегда, — учтиво отвечает он с этим своим безукоризненным британским акцентом, хотя все мы знаем, что родом он из маленького городка в ирландском графстве Каван. По легенде, его родители были из нетитулованных дворян и в возрасте четырех лет отправили Перри учиться в пансион — отсюда и акцент, и эти старомодные манеры.
— Ты, Перри, нам ни в чем не уступаешь, — тепло улыбается ему Рут. — Сбросил вес? Такой стройный!
Перри по привычке поглаживает себя по животу и гордо улыбается.
— Целых девятнадцать фунтов. Сижу на «доисторической» диете, — хвалится он.
— На доисторической? — переспрашивает Рут, пытливо глядя на него. — И в чем же она заключается?
— Ее принцип — есть только то, чем питались наши доисторические предки, Рут, — охотно поясняет он. — Мясо, овощи… можно употреблять любую натуральную пищу, только не то, что прошло химическую обработку, — вот мой ключ к успеху.
— Должна сказать, диета и в самом деле помогает — выглядишь потрясающе, — отвечает Рут.
— Спасибо, — смущенно благодарит он и снова поглаживает живот: — Но не помешало бы еще немного сбросить.
— Не преувеличивай! Ты и так буквально таешь на глазах, — восклицает Рут. — А вот мне, может, и стоит попробовать эту диету, кажется, я слегка поправилась.
После этих слов она легонько щипает себя за воображаемый жирок и недовольно морщится.
— Тебе, Рут, это точно ни к чему, — галантно уговаривает ее Перри. — Ты всегда была стройной и остаешься такой по сей день, ты прекрасна, как…
Тут он умолкает, будто осознав, что сказал лишнего, и повисает неловкая пауза — он лихорадочно придумывает, как сменить тему.
— Коко, а как твои дела? — обращается он ко мне.
— Все хорошо. Ем все, что под руку попадется, к сожалению, — отвечаю я с непроницаемым лицом. Да и как можно удержаться от соблазна и не поддразнить его?
— Ясно, — кивает он и нервно покашливает, не понимая, должно быть, шучу я или говорю всерьез. — А как поживает твой друг? Тот фермер, кажется, его зовут Том? Чудесный парень.
Рут набирает полную грудь воздуха, чтобы прекратить этот разговор, — я почти физически ощущаю ее дыхание у своего правого уха.
— Перри, Том…
— Да все в порядке, Рут, — перебиваю ее я. — Никто ведь не умер, ничего страшного не произошло.
Перри непонимающе переводит взгляд с меня на Рут, на его изрядно похудевших щеках появляется смущенный румянец. Диета и правда работает — впервые за все то время, что мы с ним знакомы, стали видны очертания его скул.
— Месяц назад Том уехал в Новую Зеландию, Перри, — спокойно поясняю я. — Хочет завести там собственную ферму. Для него это отличная перспектива.
— Понятно… — Перри растерянно смотрит на меня, не зная, что еще сказать по этому поводу. — А как же ты? Поедешь за ним?
Тут я снова слышу, как бабушка тяжело вздыхает. Бедняжка. Она пережила всю эту историю гораздо тяжелее меня. Том ей нравился.
— Не поеду, — твердо отвечаю я. — Моя жизнь меня полностью устраивает.
И снова Перри переводит взгляд на меня, заметно, что он всерьез над чем-то задумался. Я буквально слышу, как поскрипывают шестеренки в его мозгу: если Том — там, а я — здесь, это значит…
— Мы расстались, Перри, — подсказываю я, избавляя его от чрезмерного умственного напряжения.
— Ясно, — он неловко переплетает по-прежнему мясистые пальцы; да, доисторической диете тут еще работать и работать. — Прости за все эти расспросы, Коко.
— Что ты, все в порядке, — отвечаю я, сама удивляясь своей жизнерадостности. И все же известие об отъезде Тома изрядно меня удивило. До самого последнего момента я надеялась, что он убедит меня поехать с ним. Мы встречались целых восемь лет, думаю, и он, и все наши знакомые были уверены, что я отправлюсь вместе с ним в Новую Зеландию или по крайней мере пообещаю, что буду ждать его возвращения. Поэтому, когда я бросила его, удивились абсолютно все. И в первую очередь — я сама.
— А как твои родные, Перри? — спрашивает Рут, меняя тему.
— Спасибо, Рут, у них все хорошо. А ты знаешь, что совсем скоро у меня появится правнук?
— Изумительно! — всплескивает руками она. — В семье будет малыш!
Я замечаю, как они искоса поглядывают на меня, и прихожу в бешенство. Все думают, что мой поезд продолжения рода ушел вместе с Томом. Конечно, никто не говорит этого напрямую, но я-то знаю, что у них на уме: ей уже тридцать два, и она порвала с хорошим парнем, биологические часы бьют тревогу. А может, я просто не хочу детей. И уж совершенно точно я понятия не имею, что значит быть матерью.
Тем временем люди в зале подыскивают себе свободные места в широких рядах. Стулья тоже выставлены на продажу, поэтому некоторые из них смотрятся гораздо лучше прочих.
— Тебя правда это совершенно не беспокоит? — спрашивает Рут, как только Перри уходит в своих сияющих кожаных башмаках, а мы усаживаемся на линялые стулья эпохи королевы Анны, источающие едва уловимый аромат. — Или пыталась сделать хорошую мину при плохой игре для Перри?
— Правда, — уже слегка раздраженно отвечаю я. — Сколько можно повторять?
Рут справляется о моем эмоциональном состоянии едва ли не каждый час с тех пор, как самолет Тома оторвался от земли. Знаю, все это она делает лишь потому, что любит меня и заботится обо мне, но, господи, это сводит меня с ума. Иногда меня так и подмывает инсценировать какой-нибудь нервный срыв исключительно для того, чтобы оправдать ее надежды.
— Ты совсем по нему не скучаешь? — продолжает гнуть свою линию она.
— Совсем-совсем. То есть понимаю, что должна бы, но меня это действительно мало беспокоит.
— А я скучаю, — признается она, больше самой себе.
— Мне кажется, тебе просто нравилось, что у меня был парень.
— Не в этом дело, Коко. Он такой хороший мальчик, всегда мне нравился, кроме того, вы были чудесной парой.
В чем-то она была права — мы и правда отлично подходили друг другу. Как говорится, мы поладили, научились уживаться друг с другом. Останься он здесь, со мной, мы бы, наверное, и по сей день были вместе. Но он улетел: теперь нас разделял добрый миллион миль. И как бы он ни старался, ни уговаривал меня поехать вместе с ним, начать новую жизнь, ничего бы из этого не получилось. Мне нравится жить здесь. Да и, к слову, когда твой парень сообщает, что уезжает от тебя на другой конец света, а единственное, что ты испытываешь по этому поводу, — облегчение, это тоже не самый добрый знак.
