– И куда летчик запропастился? – в сердцах сказал он.
От этих слов у Покрышева тепло стало на душе Свои! Ищут его!
– Я здесь, товарищи! – Он торопливо вышел из-за сосны.
– Ну вот, объявился, – с облегчением вздохнул большого роста детина, по всему видно бывший в тройке за старшего. С одной стороны возле него стоял боец с автоматом, с другой – санитар с сумкой.
– И где ты скрывался? Весь лес прочесали, а нигде нет… Командир наш видел, как тебя подбили, приказал во что бы то ни стало найти. Ну как, цел?
– Как видите…
Санитар открыл сумку, вынул вату и, намочив ее в спирте, вытер со лба Покрышева запекшуюся кровь.
– Мне бы согреться, не найдется?
– Пойдем, – приказал старший. – Нас уже давно ждут.
Командир мотомеханизированной бригады Вещев, широкоплечий мужчина в кожаном пальто, встретил Покрышева иронической улыбкой:
– Что. орел, сбили? Воевать надо так, чтобы не враг бил нас, а мы его.
– Всё это ясно, да не всегда так получается.
– Учиться надо…
В этот момент к Вещеву подъехала танкетка Он о чем-то долго говорил с танкистом, потом обратился к Покрышеву:
– Тебе, лейтенант, повезло. Эта танкетка отправляется с оперативными документами До штаба довезут, а там сам доберешься.
Танкетка двинулась прямо через лес: по дороге проехать было невозможно, – навстречу сплошным потоком двигались войска.
В пути неожиданно заглох мотор.
– Что с ним случилось? Выйти посмотреть? – предложил водитель.
– Не надо, – возразил старший. – Темно. Вокруг финны шныряют. Посидим до рассвета.
– Это опасно, – не выдержал Покрышев. – Если уж финны обнаружат нас и подожгут, то мы в этой коробке зажаримся, как цыплята в духовке.
Его слова никакого впечатления на танкистов не произвели.
– Тогда выпустите меня, – попросил Покрышев.
Он выбрался из танкетки, подошел к большому де
реву, сел. Что же теперь предпринять?
Неожиданно послышался шум мотора, и вскоре из темноты вынырнул танк с красной звездой на борту. Машина остановилась. Открылся люк, и из него выглянул танкист:
– Что случилось, ребята?
Пока водитель танкетки объяснял, Покрышев крикнул танкисту:
– Слушай, друг, подбрось авиацию!
Тот удивленно посмотрел на незнакомого летчика:
– Места нет.
– Ну, тогда хоть на танке?
– Окочуришься же!
– Выдержу. Мы, летчики, народ закаленный. Ну?
– Ладно. Только привяжись на всякий случай тросом к башне.
Танк рванулся с места, громыхая гусеницами, по полз по лесу. Встречный ветер иголками колол лицо, забирался под комбинезон. Тело от холода начинало деревенеть, становилось непослушным.
«Так, действительно, окочуришься», – вспомнил Покрышев слова танкиста.
Неожиданно танк остановился, открылся люк.
– Давай к нам, летун, – послышался снизу уже другой, подобревший голос.
Внутри танка было тесно, но зато тепло. Обогревшись, Покрышев уснул под стук и грохот железа.
Проснулся он от крика. В танке никого не было.
– Вылезай быстрее! – Голос звучал раздраженно
Рядом с танком стоял водитель, жадно затягиваясь папиросой.
– Вот такая чертовщина получилась. Хотели взорванный мост обойти, да неудачно. Придется тебе, авиация, пешим топать. Здесь недалеко, километров пять…
Покрышев распрощался, вышел на дорогу. У обочины стояла «эмка», а рядом с ней – военный. Военный неожиданно повернулся, и Покрышев узнал в нем Вещева.
– А, летун! – увидев летчика, обрадовался Вещев. – Ну, иди сюда, позавтракаем. Вот срочно командарм вызывал. Из штаба возвращаюсь. – Он достал из машины колбасу, хлеб. – Знаю, проголодался. Как же ты добирался?
– На перекладных, как придется…
– Сочувствую, – сказал Вещев, управившись с завтраком. – Теперь будет легче. Пойдешь до перекрестка – это в километре отсюда. А там – на попутную машину. Через час-другой будешь дома.
…Друзья обрадовались его возвращению. Но командир эскадрильи Шинкаренко при встрече хмурился. И хотя выслушал рапорт молча, Покрышев сразу понял: командир чем-то недоволен.
– Еще бы радоваться, если он из-за тебя выговор схватил, – объяснил Саша Булаев, с которым Покрышев сдружился в последнее время.
– За что же?
– Что не видел, как тебя сбили. Представляешь: прилетели, а тебя нет. Куда делся – никто не знает. Ну и шуму было! Командиру эскадрильи такой разгон устроили!
Покрышев чувствовал себя виноватым. Мало того, что он потерял машину и чуть не попал в лапы к белофиннам, так еще и командира подвел…
– Как ты думаешь, – спросил он осторожно Булаева, – дадут мне летать или отстранят?
Саша неопределенно пожал плечами:
– Смотря какое настроение будет у Шинкаренко.
Командир вскоре сменил гнев на милость и разрешил Покрышеву вылетать на задания. Петр провел после этого несколько боев и штурмовок, даже водил на задание звено.
Вылет 18 декабря оказался для него трагическим. В тот морозный вечер он в группе истребителей поднялся в воздух по тревоге: у Выборга финны атаковали наши бомбардировщики. Но в указанном районе вражеских самолетов летчики не обнаружили. Солнце уже клонилось к закату, нужно было возвращаться обратно.
На железнодорожной станции северо-восточнее Выборга стояло несколько составов. И ведущий группы решил провести штурмовку. Он подал ведомым сигнал и устремился в атаку.
Трижды истребители заходили на цель. Загорелись составы, начали рваться вагоны с боеприпасами. Станцию заволокли густые черные клубы дыма.
Вдруг со стороны Выборга появилась тройка истребителей «фоккер-Д-21». Покрышев направил свое звено им навстречу. Двое финских летчиков предпочли не вступать в бой, но третий, ведущий, упорно шел на сближение.
«Что он? Показывает свою храбрость или берет на испуг? – подумал Покрышев, не сводя глаз с финского истребителя. – Надо проучить его».
Когда самолеты были совсем близко друг от друга, Покрышев сделал крутой вираж влево. Финн повторил его маневр, и они вновь оказались друг против друга.
Потом еще и еще раз финн в точности дублировал маневры Покрышева, как будто это был не воздушный бой, а учебные полеты, где ведомый старается копировать упражнения ведущего.
Противник попался опытный. Он, видимо, выжидал, когда советский летчик допустит ошибку, чтобы решительной атакой покончить с ним.
