"Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Так и у нас. Хоть моросит мелкий дождик, но он смывает наши следы на мостовой, поэтому нам придется найти дорогу с твердым покрытием в нужном нам направлении, да постараться прийти на сборный пункт возможно раньше, чтобы следы успели «простыть», (думала бывалый партизан.
Дорогу в нужном направлении найти не удалось, но попалось поле с устойчивым дерновым покрытием, и они свернули в направлении на сборный пункт.
Шли долго в темноте. Останавливались, прислушивались, опять шли. Никто их не замечал.
Подойдя к лесу на 250–300 метров, пилоты остановились, залегли и стали изучать обстановку. Ничего подозрительного. Все тихо.
"Что это значит? Кто там в лесу, где назначен сборный пункт. Свои? Засада? Или никого нет?"
Было уже далеко за полночь, когда Бунцев и Кретова вошли в лес и, бесшумно ступая, прислушиваясь к каждому шороху, направились искать назначенное место.
Глава 5. Подпольщики действуют
Когда самолет капитана Бунцева на одном моторе подлетал к железнодорожному узлу Сегед, он был забит воинскими поездами. Среди других эшелонов почти в центре узла рядом стояли два состава: один с цистернами, второй с награбленным оборудованием. Сигнал тревоги всех сразу насторожил. Кто имел возможность, постарался подальше уйти от набитого эшелонами узла. Кто не мог уйти, с трепетом ожидали начала налета. В составе эшелона с награбленным имуществом был один вагон с угнанными на каторгу людьми из стран, куда вторглись разбойничьи полчища гитлеровцев. Среди иностранных работниц было и несколько советских женщин. Разными путями попали они в расставленные гитлеровцами сети, и теперь сидели в набитом вагоне, проклиная тот день, когда оторвались от матери-Родины. Среди них были две девушки: кубанская казачка Шура Нечаева и дочь донецкого шахтера Нина Малькова. Они состояли в антифашистской подпольной организации «Искра». Попали они в один вагон, подружились и давно решили убежать, да так убежать, чтобы за все перенесенное ими отплатить врагу, чтобы за их пот, за все издевательства над ними кровью заплатили фашисты, но долго не было подходящего случая.
Когда зенитная артиллерия открыла огонь и началась паника, начальник конвоя, не отличаясь храбростью, оставил в эшелоне надежных часовых, а сам с особо ценным техническим персоналом поскорее стал уходить в сторону от огнеопасных эшелонов.
— Попробуем бежать, — шепнула Нина своей подруге, когда они вместе с другими иностранными мастерами остались в запертом вагоне.
Шура кивнула в знак согласия.
— Все по плану номер два, — шепнула Малькова и направилась в конец вагона, к часовому.
Идет, а ноги подкашиваются, не хотят слушаться. Когда планировали, договаривались, представлялось все как-то проще, безопаснее, а вот теперь, когда надо действовать, ноги стали точно чужие. Ей казалось, что вот-вот она остановится, не выдержит, не подойдет к часовому и повернет обратно. Но она шла и шла.
— Тебе что надо? — спросил часовой, пристально глядя на подошедшую.
Нине показалось, что часовой догадывается о том, что они задумали и потому он так настороженно смотрит.
В это время они отчетливо услышали стук в дверь на противоположном конце вагона.
— Вас спрашивает кто-то из других дверей. Начальник большой спрашивает, (офицер. Требует открыть ему дверь, — сказала Малькова, сама не узнавая свой голос.
Часовой, проверив надежность запора двери, положил ключ в карман и направился с девушкой через вагон к другой двери.
Малькова шла впереди, и ей казалось, что сейчас произойдет непоправимо страшное. Когда часовой шел по вагону мимо ее подруги, на него внезапно бросилась Шура, ударила его тяжелой плевательницей по голове. Вслед за ней на гитлеровца бросилось сразу три других девушки. Нападение было хорошо заранее продумано, и теперь все действовали решительно и отчаянно. Труп часового впихнули под нижнюю лавку. Двадцать четыре невольницы были свободны. В их распоряжении был ключ, они забрали оружие гитлеровца и, пользуясь затемнением, незаметно вышли из вагона. Кругом никого не было. На станции бушевал пожар.
— Добавим огонька! — предложила Нина.
— Давай добавим. Не зря я работала на складе ГСМ машинотракторной станции.
Малькова быстро открыла одну из цистерн, и из нее бурно потек бензин. Смочив горючим платок, она завернула им камень, отошла, зажгла и бросила под цистерну. Внезапно широкое пламя осветило девушек, немного опалив их, а через несколько минут цистерна взорвалась, и казалось, что на том пожар и окончился, но вскоре забушевал вагон и начались взрывы.
Вырвавшись на волю, Шура и Нина почувствовали огромную ответственность перед освобожденными ими из неволи подругами. Только пять из них были посвящены в подготовку к побегу, остальные убежали из вагона, воспользовавшись паникой. Согласно плану нужно было пробираться на север, в горы, а там — к словацким партизанам, но теперь всех волновал вопрос: куда идти? где спрятаться на день?
Шура была опытнее других. Она гоняла в мирное время лошадей на ночное. Ее не пугала темнота. Освобожденные разбились на две группы. В одной были вожаками Нина и Шура, вторую группу возглавила молчаливая Стефа из Братиславы. На дневку обе группы расположились в кукурузе за железнодорожным поселком. У вырвавшихся на свободу не было ни документов, ни уменья, да и всего один автомат на всех.
Эшелон сгорел дотла, и никто не догадался об истинных виновниках пожара. Никто не поинтересовался «погибшими» узницами. День прошел благополучно. Наступил вечер. Решили дальше идти раздельно двумя группами. Трогательно распрощались и разошлись. У девушек не было продуктов питания, но на полях ничего не могли найти, початки были уже убраны. И вот, когда подошли к первому небольшому населенному пункту, решили достать там продовольствия, но залаяла собака, и девушки отошли. Шли всю ночь, обходя все жилое, а к утру, измученные, оказались в чистом поле и спрятались на день опять в кукурузе. Там их нашел крестьянин и, узнав в чем дело, показал им неубранную полосу кукурузы. Утолив голод и сделав небольшой запас, прилегли отдохнуть. Но начался дождь, скоро они насквозь промокли, а высушить одежду было негде. И вот беглянки поддались соблазну, с наступлением темноты пойти в поселок и зайти высушить одежду, о чем и договорились со своим благодетелем. Как стемнело, тот пришел к девушкам и повел их к себе в дом. Там двенадцать промокших обсушились и выспались, но слишком долго задержались и остались на день. Хозяин спрятал девушек в сарае, где они благополучно просидели целый день, показавшийся им невероятно длинным. Наступил второй вечер, и девушки покинули радушных хозяев.
