После ужина я остался в столовой, вспоминая события сегодняшнего дня. Я упрекал себя за безрассудную атаку аэростата. Мне все еще с трудом верилось, что я жив и цел. В конце концов я решил, что меня спасла высокая скорость Мерсу, когда он пролетал среди деревьев. Если бы я врезался туда с нормальной посадочной скоростью, первая же верхушка бросила бы «мессершмитт» в сторону, прикончив меня на месте. Скорость позволила истребителю пролететь между деревьями по прямой, а тяжелый мотор «Даймлер-Бенц» прикрыл меня спереди.
На следующее утро я получил из штаба приказ отправляться на две недели в отпуск, но я обнаружил, что после аварии не пострадал физически, и руки не начали трястись, поэтому 20 июня я снова поднялся в небо на одолженной машине. Я добился 14-й победы, сбив прекрасный истребитель-бомбардировщик Як-4. Как я мог в такой момент отправиться в отпуск?! Небеса буквально кишели самолетами Ла-5, Як-9, «Аэрокобра», Пе-2, Як-4 и Ил-2. Каждый день происходили яростные схватки. Иногда вражеские самолеты прилетали сотнями, в других случаях мелкими группами, но в любом случае, когда мы взлетали, то твердо знали, что после приземления у нас не будет боеприпасов. Нет, отпуск в такое время был просто немыслим.
Накануне дня равноденствия 8 наших «мессершмиттов» сопровождали бомбардировщики, отправившиеся ночью бомбить Тали. Мы приземлились в 01.55 и едва закончили заправку, как над аэродромом внезапно появились 12 Ил-2. Они вели огонь из пушек и сбросили массу мелких бомб, которые перекопали все летное поле. Удача была на нашей стороне, так как, несмотря на все это, лишь 3 Мерсу получили небольшие повреждения, а из личного состава легкие ранения получили 2 зенитчика на батарее, прикрывающей аэродром. К 03.00 кратеры были засыпаны, и мы снова взлетели. В течение дня мы действовали в районе Выборга и сбили 5 Иванов. В последний раз мы приземлились на запасном аэродроме Тайпалсаари, где наконец закончили оборудование летного поля.
9 наших истребителей, возвращаясь с линии фронта, полетели на север над озером Саймаа, весело искрящимся в лучах солнца, чтобы приземлиться на новой базе. Казармы оказались в 5 километрах от аэродрома, прямо на красивом пляже Саймаа. Вдали от грохота войны мы быстро оправились после утомительного дня сплошных полетов, наслаждаясь короткими сумерками дня 22 июня.
Смена базы никак не повлияла на наши действия. С рассвета и до заката мы дрались, прикрывали наши отходящие войска, сопровождали бомбардировщики и вели разведку. Однако три дня напряженной работы резко ухудшили качество грунтовой полосы. На хрупкое шасси «мессершмитта» приходилась нагрузка в 3 тонны, и летная полоса очень быстро превратилась во вспаханное поле. При взлете самолет бросало из стороны в сторону, и Мерсу в любой момент мог зацепить крылом землю. Каждый истребитель поднимал облако пыли, поэтому приходилось ждать пару минут, пока она уляжется, потому что взлетать вслепую было невозможно. На этом аэродроме базировались и другие эскадрильи, их самолеты стояли на противоположном краю поля. Не раз самолеты во время рулежки поперек поля могли столкнуться с срочно взлетающим Мерсу. Тайпалсаари совершенно не подходил для нормального базирования «мессершмиттов». Хотя мы проявляли предельную бдительность и тщательно осматривали полосу при посадке, эти операции все равно оставались очень опасными. Поэтому просто удивительно, что лишь один истребитель был серьезно поврежден во время взлета. Пилоты, которые перегоняли «мессершмитты» на новую базу, с трудом поверили собственным глазам, увидев меня. Как они мне сказали, известие о моей гибели долетело даже до Германии! К несчастью, у нас не было времени, чтобы перенять обычай люфтваффе и отпраздновать мое второе рождение.
Тяжелые бои продолжались. К началу июля линия фронта подкатилась к нам еще ближе. Авиация противника ни на один день не ослабляла свою активность, сотни Иванов летали взад и вперед над нашими линиями, однако, несмотря на подавляющее численное превосходство, русские так и не сумели установить господство в воздухе. Мы продолжали покусывать их, сбивая одного здесь, другого там…
2 июля мы сбили 11 самолетов, потеряв только один «мессершмитт». Лейтенант Сильвенойнен выпрыгнул с парашютом из горящего самолета возле Ихантала после того, как сбил Як-9. К несчастью, Сильвенойнен слишком рано дернул вытяжное кольцо, и его купол зацепили обломки горящего Мерсу. В результате он снижался слишком быстро и при падении повредил себе спину. На следующий день мы добавили еще 9 Иванов к нашему счету, сбитых в том же районе, однако только что прибывший к нам лейтенант Юрьё Палласвуо погиб в дуэли с Ла-5.
Противник не мог прорваться на запад от Сортавалы на Кивисилта, поэтому занял несколько островов в Выборгском заливе. 15 июля у нас было несколько особенно упорных боев, когда русские высадились на остров Тейкари с 30 десантных судов. Во время последнего вылета в этот день наши 10 Мерсу прикрывали «Бленхеймы», которые атаковали корабли противника. Истребитель лейтенанта Мюллюля был подбит зенитным огнем. Пампса, один из лучших летчиков эскадрильи, был вынужден прыгать с парашютом и приземлился в лесу возле Ханхийоки, получив лишь несколько царапин и небольшую контузию.
Казалось просто невероятным, что наша эскадрилья уничтожила около двух сотен Иванов, понеся совсем незначительные потери. Чтобы подтвердить победу, требовалось разыскать обломки жертвы или, если бой проходил над вражеской территорией, падение самолета должны были засвидетельствовать как минимум два пилота. Но все это приводило к тому, что наш счет был занижен, так как многие русские самолеты были сбиты в индивидуальных схватках, где не было свидетеля, готового подтвердить победу. Имелись несколько факторов, объясняющих наш успех, помимо того, что до 1944 года большинство русских пилотов, с которыми мы встречались, были новичками, имевшими не более 100 часов налета. По моему мнению, самыми важными причинами были наша превосходная подготовка, почти ежедневные учебные стрельбы, не говоря о том, что каждый финн – это прирожденный снайпер, обладающий великолепным зрением. Вдобавок, противник использовал свои самолеты слишком большими, которые создавали у летчиков ложное чувство безопасности.
Эпицентр боев на земле постепенно перемещался на север из района Ихантала к Кюля, Паакола и Яряпяя в средней части Карельского перешейка, где противник форсировал реку Вуокса. Иногда мы встречали самолеты люфтваффе, действующие в том же районе, но по большей части все встреченные самолеты были русскими.
Утром 13 июля мы получили задание сопровождать бомбардировщики, которые должны были атаковать русские склады возле реки Вуокса. Количество бомбардировщиков оказалось слишком велико по нашим меркам, и нам пришлось тщательно рассчитывать наши запасы топлива. Мы забрались в кабины Мерсу, их моторы взревели в унисон. От такого шума стаи птиц поднялись с насиженных мест на окрестных деревьях. Один за другим наши истребители взлетали сквозь облако клубящейся пыли, пока все 12 не поднялись в воздух. Мы сделали круг над аэродромом и построились тремя группами по 4 самолета, повернули на юго-восток и начали неторопливо набирать высоту. Погода была великолепной, и мы могли видеть все на 100 километров вокруг. Через 15 минут справа показался Выборг, город окутывало облако черно-серого дыма. Под нами показался Карельский полуостров, больше похожий на игрушку. Даже огромное Ладожское озеро выглядело обычным прудом. Озеро Саймаа и другие финские озера казались просто блестящими точками, а далеко на юге можно было различить берега Эстонии.
