Это история пошла гулять по свету, когда Стинг провел ночь в отделении интенсивной терапии в больнице в Сейнт-Пауле в штате Миннесота, и это было действительно правдой, потому что специалисты сначала подозревали сердечную недостаточность.
Однако на самом деле, когда прояснились детали этой истории, она оказалась гораздо менее драматичной. Три дня назад Стинг, как выяснилось, поломал ребро в драке со Стюартом Коплендом после концерта на стадионе Шей, и это давало боли, которые напоминали сердечные.
Этот инцидент не удивил никого внутри группы, но когда история попала в газеты, то ее рассматривали, как еще одно доказательство чудовищных отношений внутри группы, раздираемой противоречиями и склоками.
Обозреватели объясняли, что эта драка стала прямым результатом невероятного напряжения, которое давно возникло в «Полиции». Жизнь внутри группы стала настолько непохожа на тот стереотипный образ рок-группы, насколько стиль руководства Майлза Копленда был чужд всем организаторам музыкального бизнеса.
Майлз Копленд рассматривал вспышку между своим братом и Стингом просто как один из множества симптомов напряжения, неизбежно сопутствовавшего любому сложному и изнурительному турне. Он был более озабочен другими вещами, например, дальнейшим продвижением группы на рынок. Он сказал одному журналисту: «Секрет в том, чтобы помнить, что продвижение группы на рынок, — это главное, только так люди помнят о ее существовании. В то же время чрезмерное выпячивание, навязчивая реклама могут вызвать скуку у зрителей и слушателей. Группа должна сохранять свой исключительный имидж и свою загадку, и тогда будет интересна».
«Секрет долголетия заключается не в постоянном захвате рынка, а в определении своего места. Суета означает, что у вас мало веры в то, что вы делаете, а это начало конца. Что касается нас, то мифу о непродолжительности жизни рок-группы пришел конец. «Полиция» создана для того, чтобы существовать долго».
И всё же ситуация определялась так: над группой нависла опасность надоесть публике, а скандалы внутри «Полиции» стали достоянием всего музыкального и околомузыкального мира.
Я думаю, у людей возникает трепет, когда я раздеваюсь на сцене. Они кажутся взволнованными. Раз вы решили раздеться, значит, вы говорите о сексуальности, эротизме, если хотите.
Стинг
В разгар гастролей по Соединенным Штатам Стинг продолжал открыто говорить о том, что он принимает наркотики, хотя теперь он употреблял только коноплю. Бесконечные предложения выкурить вместе сигаретку облегчали непростую работу рок-звезды. Стинг фактически перестал принимать кокаин после разрыва брака с Фрэнсис.
Труди перевоспитывала его в прямом смысле этого слова. Стинг сократил количество спиртного и совсем отказался от курения. Он полностью признавал, что, возможно, был «немножечко незрелым», объясняя: «Я иногда размышлял: а был бы у меня успех, если бы я был более зрелым и серьёзным? Когда вы рок-звезда, то вам позволено быть дерзким ребенком».
Однако Стинг еще не пришел к полному счастью. Он продолжал: «Я как будто состою из двух человек — с одной стороны, угрюмый, обреченный персонаж, а с другой стороны, беззаботный помешанный. В конце 1983 года Стинг впервые встретил женщину, которой предстояло стать одним из лучших его и Труди друзей, хотя эта первая встреча деятельной, не витающей в облаках американки Деборы Коен и Стинга была не очень приятной.
Она, глава маркетингового отдела в «А&М Records» в Париже, получила приказ встретить Стинга в аэропорту Шарля де Голля, чтобы убедиться, что он пересел благополучно на самолет, летящий в Лос-Анджелес. Как она позже вспоминала: «Я просто хотела уточнить, как он добрался от одного терминала до другого, хотя у него была двухчасовая задержка в пути».
Стинг был также удивлен, когда появилась Дебора в качестве «няньки». «Не могу поверить, что они кого-то послали, чтобы узнать это», — были первые слова Стинга при встрече с Деборой Коен.
«Но мы поговорили, — рассказывает она, — и он спросил откуда я родом. Я сказала ему, что из Солт Лейк Сити. А он сказал: «О-о!» Это была типичная реакция. Кажется, все они ожидают, что ты или из Нью-Йорка или из Лос-Анджелеса».
Через несколько минут Стинг был быстро проведен Деборой через нужный терминал, и они были готовы попрощаться. Но она вдруг обернулась к нему: «Не могли бы вы сделать мне особое одолжение?»— спросила Дебора.
«Конечно», — неохотно сказал Стинг.
«Всякий раз, когда самолет пролетает над Солт Лейк Сити, по какой-то странной причине командир экипажа всегда объявляет об этом по громкоговорителю. Не могли бы вы зайти в туалет и промыть его в этот момент?»
Стинг засмеялся и согласился сделать это.
Спустя четыре месяца Дебора встретила Стинга, когда он возвращался в Париж, и первое, что он сказал ей, было: «Я сделал это».
Как Дебора позже вспоминала: «Тогда он стал моим другом на всю жизнь».
Последние несколько недель 1983 года и начало следующего года — это время выступлений в Британии перед очередной поездкой в Соединенные Штаты, а затем в Австралию.
Стинг был удивлен, когда «Sinchronycity» стал самым продающимся альбомом группы, так как лично он считал его самой спорной работой «Полиции» на тот момент.
Неудивительно, что в этот период усталость и противоречия нарастали. Всякий раз, когда они начинали новое выступление, это непрекращающееся турне становилось все тяжелее и невыносимее. Сказывалась крайняя несдержанность характеров, а «терпение» казалось понятием из прошедшей эпохи. Слухи о распаде «Полиции» начали приобретать реальную почву. Майлза Копленда уговорили сделать публичное заявление, в котором отрицался факт раскола группы, но стало очевидным каждому мало-мальски осведомлённому, что члены группы хотят проводить все больше и больше времени по отдельности.
Во время североамериканских выступлений Стинг признал, что его сольные выступления имели почти терапевтический излечивающий эффект: «Группа — это просто одна часть нашей жизни. Это вовсе не «всё» и не «конец» наших жизней. Если бы это было так, это было бы ужасно. Я бы не смог этого вынести. Мне нужна личная жизнь, и я нуждаюсь в новых формах самовыражения».
В Атланте, штат Джорджия, в ноябре 1983 года конец группы стал очевиден каждому, кто мог их видеть. Майлз Копленд объясняет: «Дух конкуренции возрос до невозможности, и в дурных головах поселились разрушительные идеи».
Стинг дополнил: «Я хотел видеть и слышать в записи только свои собственные песни. Я думал: лучшее, что группа могла сделать, уже позади. Мне приходилось бороться за каждую ступень на новом пути. Это было безжалостно по отношению к себе и трудно».
