— Где вы работаете? — заинтересовался Думитру Котя.
— Я старший инженер-механик «Стройнадзора» на заводе «Шантье — Наваль»...
— Это интересно! — оживился майор. — Очень интересно! Вот кончится бокс, за которым я слежу с таким живым интересом, — взгляд и улыбка в сторону дрессировщицы, — и мы куда-нибудь отправимся с вами. Выпьем по стакану вина... Не возражаете?
— С большим удовольствием.
Разговор шел по-немецки. Ни слова не понимая, артистка скучала.
— После окончания я жду вас здесь, за кулисами, — закончил майор и занялся дрессировщицей.
Николай вернулся в ложу.
На ринге уже шел первый раунд боя Загоруйченко с Лапиным.
В отличие от Раткевича, этот боксер подвижен и техничен, у него красивая стойка, он быстро реагирует на удар и держится против своего грозного противника довольно мужественно.
Зрители следят за этой схваткой с доброжелательным участием: им жалко Лапина, и они хорошо понимают, что он не противник для Загоруйченко. Опытный боксер лишь тянет время, чтобы зрители получили обещанные им три раунда.
Удар гонга. Перерыв.
— После бокса, Николя, — говорит Ася Квак, — мы все отправляемся в «Гамбринус», отпраздновать победу Олега.
— Стоит ли праздновать легкую победу? — улыбнулся Николай.
— В жизни должно быть больше праздников. Не так ли, Москетти?
Итальянец жестом подтвердил согласие, но внимание его было поглощено рингом: начался второй раунд.
В начале раунда Загоруйченко продемонстрировал несколько красивых ударов. Лапин, по-видимому, не понимал того, что участвует в жестокой и опасной игре. Он часто переходил в наступление, был собран и энергичен. Так с кажущимся переменным успехом закончился второй раунд.
— В «Гамбринус» я приеду немного позже, — сказал Николай. — Меня познакомили с одной актрисой...
— По-ни-маю... — многозначительно протянула Ася. — Как легко мы забываем старых друзей и приобретаем новых...
— Такова жизнь! — выдохнул Николай, удивляясь той естественности, с которой изрек эту банальность.
— На рождество в «Миттельштелле» мы решили организовать семейный вечер. Приходите, фрау Квак! — неожиданно пригласил ее оберштурмфюрер Гербих. — Прошу также и вас, герр инженер! — повернулся он к Гефту.
Николай давно стремился попасть в «Фольксдейче миттельштелле»: до зарезу нужны были чистые бланки аусвайсов и пропусков.
— Благодарю за приглашение! — ответил он и спросил: — Вы сказали, господин оберштурмфюрер, что рождественский вечер семейный?
— Да. Мы даже приготовили женщинам подарки.
— Разрешите прийти с сестрой?
— У вас, Николя, есть сестра? И вы это до сих пор скрывали?! — удивилась Ася Квак.
— Двоюродная... — оправдался Николай.
Раздался гонг. Начался третий раунд.
Видимо решив больше не церемониться, Загоруйченко ошеломил противника серией прямых и боковых ударов. Когда же Лапин пошел на сближение, Загоруйченко в инфайтинге провел несколько апперкотов в голову и корпус. Лапин перешел в клинч, но при выходе получил сильный удар в грудь и, беспомощно опустив руки, стал медленно наступать. Загоруйченко, надо отдать ему справедливость, не воспользовался беззащитностью боксера, он отступил перед ним, но Лапин фактически уже вышел из боя и только по законам инерции тяжело двигается по рингу, натыкается на арбитра, судорожно ловит ртом воздух и, словно кукла, выбывшая из представления, падает и повисает на канате.
Раздается гонг. Боковые судьи подходят к рефери. Арбитр поднимает руку победителя. Зрители кричат, свистят, аплодируют...
Пошатываясь и вытирая кровь, показавшуюся из носа, Лапин никем не замеченный уходит с ринга.
С неприятным осадком, который оставил этот бой, еще раз пообещав Асе Квак приехать в «Гамбринус», Николай спустился вниз и прошел за кулисы.
На куче грязных опилок лежал Лапин. Скромно одетая худенькая женщина, держа голову боксера на коленях, вытирала платком его лицо.
— А, вот и вы! — майор Котя подхватил Николая под руку. — Поехали! Да, я вас не познакомил! Инженер...
— Николай Гефт! — подсказал он.
— Артистка цирка Жанна Жако! Неповторимая! Единственная в мире! Чудо циркового искусства!
Они вышли из цирка и сели в фаэтон, запряженный парой серых.
Кучер знал, куда его хозяин может отправиться в это позднее время; он свистнул коням, натянул вожжи, и фаэтон понесся сперва по Коблевской, затем по Преображенской.
Жанна не говорила по-немецки, но помимо румынского отлично владела русским. Здесь же, в фаэтоне, Николай узнал ее несложную историю: дочь русского эмигранта, в Бухаресте сошлась с цирковым клоуном, который и сделал из нее дрессировщицу. В первые же дни войны ее муж попал в армию и где-то в Сальских степях пал во славу маршала Антонеску.
С Преображенской фаэтон свернул на Новорыбную и остановился на углу Канатной. Здесь была знакомая Николаю бодега.
Они прошли через зал, пропитанный кислым запахом пива и табака, миновали буфетную стойку и оказались в отдельной комнате, оклеенной темно-красными обоями. Над диваном с обтрепанной обивкой висела аляповатая копия с картины Боголюбова «Синопское сражение». Посреди стоял стол, покрытый несвежей скатертью, несколько стульев и чахлый фикус в эмалированном ведре.
Следом за ними вошел лысеющий коренастый человек с маленькими бегающими глазками и мясистым склеротическим носом. Он был в морской тельняшке и распахнутом кителе.
— Разрешите представить вам, — по-немецки сказал Котя, — хозяин заведения! Русский моряк. Плавал старшим помощником на большом теплоходе. Совершеннейший мерзавец и плут! Александр Басуль!
Понимая, что его знакомят с Гефтом, хозяин протянул руку с влажными и холодными пальцами.
Майор Котя заказал вино и фрукты.
Что-то о хозяине этой бодеги Николай слышал... Да! В октябре сорок первого он облыжно обвинил в диверсии капитана Нечаева, принял командование «Украиной», ошвартовался в Одессе и дезертировал, скрывался до прихода оккупантов. Позже помогал гитлеровцам разминировать гавань. Басуль действительно предатель и мерзавец, но из уст Думитру Котя, румынского офицера, такая характеристика звучит по меньшей мере странно.
— Я надеюсь, что дама не будет возражать, если, пока принесут вино, мы поговорим о деле? — по-русски сказал майор.
Жанна достала из сумочки зеркало и занялась прической, растрепавшейся во время быстрой езды.
— Я представляю часть румынской армии под индексом «Зет-1»... — майор перешел на немецкий.
— Разрешите вас спросить, — перебил его Николай, — что значит этот индекс?
— Армия несет значительные потери и, разумеется, может рассчитывать на некоторую компенсацию за счет захваченных ценностей. Специальная часть «Зет-1» создана для захвата и эвакуации военных трофеев...
