Глава 12.
РИМСКИЙ КАРНАВАЛ И КОНЕЦ ХОЛОСТЯЦКОГО ЖИТЬЯ
После проведения обязательных по контракту спектаклей Россини отправился в Рим. К карнавальному сезону 1821 года Вечный город ждал его новой оперы. На сей раз премьера должна была состояться в театре «Аполло», импресарио которого был некто Вестрис. Для театра являлось большой удачей заключить договор с таким знаменитым композитором, потому-то довольный импресарио и дал объявление в газету, не только пообещав римлянам новую работу любимого ими композитора, но даже сообщив ее название – «Матильда».
Как всегда, Джоаккино остановился в доме своего друга Картони. Он сразу хотел приняться за сочинение, но не тут-то было! Сложности начались с либретто, которое должен был написать один неаполитанский поэт. Но ко времени отъезда Россини в Рим заказ не был выполнен, готов был только I акт, а когда Россини ознакомился с ним, то он оказался негодным. Снова перед Джоаккино встала проблема поиска интересного сюжета и человека, способного быстро превратить его в либретто. Им стал Якопо Ферретти. У него в работе находилась мелодрама «Ужасный Коррадино», были готовы уже пять сцен. Однако поэт не собирался заканчивать свою пьесу текущей зимой, потому что был загружен: только в этом сезоне должны были пойти оперы Мерканданте и Грациоли с его либретто. И все же когда Россини прочитал готовые стихи, он понял, что это то, что ему надо. Как композитор убедил занятого поэта – неизвестно, но тот взялся за создание либретто для нашего маэстро!
И все-таки либретто было готово только к началу февраля. А в Риме шумел и смеялся, пел и танцевал один из самых веселых народных праздников – карнавал! Шутки, переодевания, розыгрыши, разве мог такой человек, как Россини, не принять участия в этих увеселениях? Тем более что подобралась такая занятная компания: Паганини, приехавший в Рим с концертами, композитор Пачини, певица Липпарини, для которой предназначалась главная роль будущей оперы, их приятель Д'Ацельо. И всех их объединял Россини, чьи искрометное веселье, неувядающий оптимизм и огромная жизненная сила могли расковать даже такого мрачного и нелюдимого человека, как Паганини. Только Джоаккино мог заставить его искренне и простодушно смеяться. Тепло дружеского общения в отношениях двух музыкантов дополнялось еще и взаимным профессиональным уважением. Они понимали друг друга. Живейшая симпатия, связывавшая их, основывалась и на сходстве их художественных темпераментов, и на любви к острому словцу, ведь таинственная мрачность Паганини, ставшая легендарной среди непосвященных, не мешала ему быть веселым и насмешливым с таким же художником, как он сам.
И вот однажды компания Россини решила устроить забавный маскарад – переодеться нищими слепцами и просить милостыню. Представление было намечено на «Жирный четверг» (начало масленицы-карнавала). Быстро сочинили жалостливые стишки:
Слепы мы, и рождены мы,
Чтоб на жизнь нам подавали.
В день веселья карнавала
Дайте милостыню нам.
Россини приспособил к ним музыку. И тут он остался верен своим привычкам: начальная мелодия заимствована из оперы «Риччардо и Зораида», прозвучавшей три года назад в Неаполе! Придумали друзья и забавную одежду: снизу – элегантный костюм, а сверху – лохмотья и обноски. «Россини и Паганини, – вспоминал Д'Ацельо, – должны были изображать оркестр, бренча на гитарах. Они задумали облачиться в женское платье. Россини увеличил свою и без того избыточную полноту, искусно подложив толщинки из пакли, вид у него получился невероятный! Паганини же, сухой как доска, с лицом, подобным грифу скрипки, переодетый женщиной, казался вдвойне тощим и долговязым»-Можно представить себе, какое впечатление производила эта честная компания! И в таком виде они побывали у некоторых знакомых, прошлись по главной улице карнавала – Корсо – и участвовали в ночном балу.
В разгар карнавального веселья в театре «Аполло» прошла премьера оперы «Белый пилигрим» довольно посредственного композитора Грациоли. В угождение вкусам противников новой школы в ней было все по старинке. А успех оказался ошеломляющим Россини и его друзья знали вкусы публики, и все же они не могли не посмеяться. Как вспоминал Пачини, друзья быстро разучили хор из понравившейся публике оперы, «причесались и оделись по моде старых учителей музыки, то есть в черные тоги и большие парики, загримировали лица черными и красными разводами», а в руки взяли ноты. Эта живописная группа прошествовала по Корсо, затем остановилась перед кафе. Если раньше «музыканты» вызывали смех, смешанный с удивлением, то вдруг все поняли насмешку. В толпе начал зреть гнев на смельчаков, посягнувших на оперу и ее автора. Они «предосторожности ради стали отступать в разные стороны и поскорее смылись».
Веселый карнавал подходил к концу, и наконец Ферретти закончил работу. Либретто Ферретти основывалось на комедии малоизвестного автора. Этот сюжет использовался также французским композитором Э. Мегюлем. Комедия называлась «Изабелла Шабран». Но ведь в газете была обещана опера «Матильда»! И вот тут, как писал сам Ферретти, пришлось пойти на небольшую хитрость, чтобы не давать повода для толков недоброжелателей. Изабеллу переименовали в Матильду, дали фамилию ди Шабран вместо предполагавшейся ди Морвел. Комедию превратили в драму со счастливым исходом, а опера получилась семисериа – полусерьезная, под названием «Матильда ди Шабран, или Красота и железное сердце». Ее содержание таково: злодей и женоненавистник Коррадино влюбляется в прекрасную Матильду. Однажды в приступе ревности он хочет убить ее, но силой своего очарования девушке удается укротить ревнивца и подчинить его своей власти. И вот либретто на руках, а на его озвучивание осталось всего дней 20! Опять спешка! Поэтому-то и пришлось использовать ранее написанную музыку, в частности отрывки из «Риччардо и Зораиды». Но Джоаккино все равно не успевал. Тогда-то и пришлось прибегнуть к дружеской помощи. К Пачини летит записка: «Дражайший Пачини! Иди ко мне как можно скорее, мне необходимо тебя видеть. Друзья познаются в беде». Когда Пачини прибежал, выяснилось, что первый акт уже закончен и требуется подмога во втором. К этому действию Пачини написал интродукцию, терцет и дуэт женских голосов. Правда, его музыка заметно отличалась от россиниевской, вплоть до того, что ее можно было посчитать карикатурой на музыку маэстро. И все же наконец опера была закончена.
Вечером 24 февраля 1821 года в театре «Аполло» царило необычное оживление. Трудно сказать – успех это был или провал. Дело в том, что во время спектакля между сторонниками и противниками Россини завязалась жаркая перепалка. Яростный свист последних пытались заглушить бурные аплодисменты. Надо признать, что исполнение было бы весьма посредственным, если бы не неожиданный дирижер. Перед самым спектаклем случилось Несчастье: на генеральной репетиции скончался дирижер оркестра Болло. Премьера оказалась под угрозой срыва. Но настоящие друзья никогда не оставляют в беде. Выручил Паганини. Практически без подготовки он продирижировал спектаклем и двумя последующими. Нельзя сказать, что это была для него совсем незнакомая музыка. Когда Россини трудился над созданием партитуры, его знаменитый друг постоянно находился с ним, проигрывал на скрипке целые отрывки, причем, изображая подчас целый оркестр, нередко давал советы. Казалось бы, найдена замена умершему дирижеру – значит, все в порядке. Но не тут-то было! Беда не ходит одна. Заболел валторнист. И опять выручил Паганини! Он исполнил на альте сложнейшее соло валторны перед арией дона Раймондо. В распоряжении гениального скрипача оказалась всего одна репетиция – генеральная. Чтобы повести оркестр за собой, Паганини прибег к маленькой хитрости: он сыграл партию первой скрипки на октаву выше, при этом транспонировав самые трудные места. Оркестранты были сначала ошеломлены искусностью нового дирижера, а потом, словно завороженные силой чудесного вдохновения замечательного музыканта, чутко следовали за каждым его жестом. Оркестр достиг небывалого единства и слитности звучания, изумительной живости и проникновенности звуков.
