Вечером 24 февраля 1821 года в театре «Аполло» царило необычное оживление. Трудно сказать – успех это был или провал. Дело в том, что во время спектакля между сторонниками и противниками Россини завязалась жаркая перепалка. Яростный свист последних пытались заглушить бурные аплодисменты. Надо признать, что исполнение было бы весьма посредственным, если бы не неожиданный дирижер. Перед самым спектаклем случилось Несчастье: на генеральной репетиции скончался дирижер оркестра Болло. Премьера оказалась под угрозой срыва. Но настоящие друзья никогда не оставляют в беде. Выручил Паганини. Практически без подготовки он продирижировал спектаклем и двумя последующими. Нельзя сказать, что это была для него совсем незнакомая музыка. Когда Россини трудился над созданием партитуры, его знаменитый друг постоянно находился с ним, проигрывал на скрипке целые отрывки, причем, изображая подчас целый оркестр, нередко давал советы. Казалось бы, найдена замена умершему дирижеру – значит, все в порядке. Но не тут-то было! Беда не ходит одна. Заболел валторнист. И опять выручил Паганини! Он исполнил на альте сложнейшее соло валторны перед арией дона Раймондо. В распоряжении гениального скрипача оказалась всего одна репетиция – генеральная. Чтобы повести оркестр за собой, Паганини прибег к маленькой хитрости: он сыграл партию первой скрипки на октаву выше, при этом транспонировав самые трудные места. Оркестранты были сначала ошеломлены искусностью нового дирижера, а потом, словно завороженные силой чудесного вдохновения замечательного музыканта, чутко следовали за каждым его жестом. Оркестр достиг небывалого единства и слитности звучания, изумительной живости и проникновенности звуков.
Римская газета «Новости дня» после премьеры оперы опубликовала о ней статью, в которой были такие строки: «Единственное, что уже никогда не повторится, сколько бы раз нам ни довелось слушать… «Матильду ди Шабран» в других постановках, это дирижер, потому что в этом единственном случае нам выпало счастье видеть и слышать, как оперой благодаря нежной и бескорыстной дружбе дирижирует столь знаменитый Паганини, смычок которого обладает силой грома, нежностью соловья, мастерством идеального профессионализма и неповторим». Именно такое великолепное руководство оркестром позволило сторонникам Россини одержать победу над противниками. Россини был восхищен искусством своего друга, его искренняя благодарность не знала границ. А над свистками он смеялся! Когда на следующий день после спектакля Джоак-кино, бывший с друзьями, встретил на улице Пачини, то тут же шутливо сообщил: «Знайте, синьоры, что свистки вчера вечером предназначались не только мне, но и ему, потому что он помог мне закончить «Матильду»!» На это не растерявшийся Пачини с довольной улыбкой ответил: «А для меня было великой честью стать товарищем по несчастью Маэстро всех маэстро!»
Вот так и проходила для Россини карнавальная зима 1821 года. Он принял участие и в великосветских развлечениях. Как всегда, по свидетельству Ригетти-Джорджи, «знатные синьоры всячески ублажали Россини, чтобы заполучить его к себе на один вечер в качестве украшения их общества». Россини был не только остроумным весельчаком и человеком удивительно приятным в общении. Нередко еще «он изумительно пел», выразительно и виртуозно. Вот где проявлялся академик пения Болонской академии! У Джоаккино был красивый баритональный тенор, мягкий и гибкий, очень широкого диапазона. Пачини рассказывал, что на одном из вечеров во дворце княгини Паолины Боргезе Россини своим исполнением каватины Фигаро превзошел всех певцов, бравшихся за эту роль.
В начале марта маэстро уже вернулся в Неаполь. Там его ждало соприкосновение с музыкой любимого композитора – надо было разучить с оркестром и хором и исполнить ораторию Гайдна «Сотворение мира». Это произведение Джоаккино любил еще с юных лет, обращение к нему доставило много приятных минут. Бессмертное творение Гайдна прозвучало 10 апреля, великолепно исполненное под чутким руководством Россини, который знал наизусть каждую ноту.
Весной того года в Неаполь приехал один из крупных импресарио тех лет, чтобы найти в Италии и пригласить в Европу хороших артистов, в которых нуждались итальянские театры Вены, Парижа, Лондона. Это было как раз кстати для Россини, поскольку прошедший карнавальный сезон был последним в его контракте с Барбайей. Не потому, что знаменитый маэстро не хотел больше сотрудничать с театром «Сан-Карло», а потому, что его влекли новые, незнакомые места, театры, люди. Ведь за последние 10 – 12 лет он исколесил всю Италию вдоль и поперек, теперь были нужны другие яркие впечатления. По возвращении с гастролей Джоаккино опять стал работать с Барбайей.
А гордый Неаполь, шесть лет назад принявший молодого композитора столь настороженно, теперь души в нем не чаял. К праздничному спектаклю, состоявшемуся 27 декабря 1821 года, Россини сочинил кантату «Благодарность» для четырех солистов и хора на стихи Д. Дженойно. В тот вечер в театре «Сан-Карло» собралась вся знать города во главе с королевской фамилией. Это было почетно для композитора, тем более что музыка принималась с восторгом. Название кантаты оказалось знаменательным, потому что прославленному маэстро, подарившему Неаполю столько прекрасной музыки, была выражена заслуженная признательность.
А тем временем Россини уже начал работать над новой оперой, которую он должен был представить к своему последнему карнавальному сезону в столице Неаполитанского королевства. Либреттист Тоттола уже приготовил для него стихи. Сюжет был заимствован из трагедии, автором которой был француз де Беллой. Он заключался в следующем: счастливая и спокойная жизнь короля Полидоро нарушается внезапным нападением на его остров кровного врага Ацора, который воспользовался отсутствием Ило, зятя короля, с войском. Но не успевает Ацор объявить себя королем, как его убивает авантюрист Антеноре, объявивший себя монархом. А Полидоро спрятался. Его дочь Зельмира приносит отцу пищу. Коварный Антеноре выслеживает принцессу и узнает, где скрывается Полидоро. Но в это время возвращается Ило с войском, побеждает злодея Антеноре, и под радостные приветствия народа на троне вновь воцаряется Полидоро.
На этот раз Россини очень вдумчиво подошел к партитуре. Гаомонизация и инструментовка создавались в соответствии с новаторскими устремлениями композитора. Хоть и говорили, что Джоаккино писал оперу в расчете на венских слушателей, более привычных к музыкальным сложностям, но разве у итальянского маэстро не было подобных прецедентов? Сколько угодно, так что это неудивительно. Удивительно другое – единодушный горячий прием оперы у неаполитанских слушателей! Местная пресса назвала Россини «гением современной музыки»! В опере есть много очень удачных номеров, как, например, каватина Антеноре «Что видел!», быстрая часть которой стала образцом для многих последующих композиторов вплоть до Верди. Поражала и оригинальность инструментовки, взять хотя бы дуэттино женских голосов «Почему смотришь на меня и плачешь?», которое сопровождается арфой и английским рожком, дающими новую оркестровую краску. Кроме того, успеху сопутствовало отличное исполнение, ведь в труппу входили такие певцы, как тенора Давид и Ноццари, а также Кольбран. Правда, современники утверждают, что голос Изабеллы уже потускнел, однако Россини, отлично знавший его особенности, постарался написать для нее партию так, чтобы скрыть недостатки. Опера «Зельмира» увидела свет 16 февраля 1822 года, была благосклонно принята слушателями и продержалась на сцене до окончания карнавального сезона. Последний спектакль состоялся 6 марта. Благодарные неаполитанцы устроили Россини овацию. В тот вечер они прощались с полюбившимся композитором.
