Будучи после смерти матери финансово обеспеченным, Роуз постоянно путешествовал, но не забывал написать пару слов в Билиньин, а иногда и послать ‘вещественный’ привет, к примеру, мед из Цейлона.
В 1936 году Гертруда писала Роджерсу: «Франсис Роуз выслал мне все работы, сделанные им в Индокитае…. Он все еще остается моим фаворитом среди молодых художников». В том же году Гертруда организовывает выставку картин Франсиса в галерее Пьера Лоба, а спустя год-два расстается с несколькими работами Челищева, Бермана и другого художника, Кристианса Тонни, чтобы расширить свою коллекцию Роуза: «…он, безусловно, самый большой [художник] из этого поколения».
«Изобразительное искусство 19 века создали французы, искусство начала 20-го века — испанцы, а искусство, устремленное в первую половину 20-го века, создает ныне англичанин», — так охарактеризовала Гертруда творчество художника и баронета, сэра Франсиса Роуза. Слова эти сказаны в 1939 году, и мало кто к ним прислушался. Спустя 10 лет критик журнала Тайм писал о новой выставке родовитого художника: «В последнюю неделю все обстояло по-иному. Новая экспозиция Роуза в небольшой, но престижной галерее Гимпел Филс вылилась в триумф».
После кончины Гертруды, Фредерика, жена Франсиса, послала соболезнование Токлас, где упоминала, что «Мисс Стайн была основой его жизни, матерью-защитницей и матерью вдохновения».
Роуз сделал несколько прижизненных портретов Стайн и Токлас, иллюстрировал британское издание книги Мир круглый и Поваренную книгу Токлас. В 1968 году в Лондоне вышла из печати небольшая (32 страницы) брошюра, написанная самим Роузом, под названием Гертруда Стайн и живопись с предисловием Элис Токлас[48]. Текст полон признательности своей благодетельнице.
Не исключено, что Роуз принял прямое участие в судьбе наших героинь, но об этом чуть позже. Умер Роуз в Лондоне в 1979 году.
Несколько строк следует уделить происхождению известной фразы Гертруды Rose is a rose is a rose — Роза есть роза есть роза, поскольку многие соотносят ее появление с именем Франсиса Роуза, чья фамилия (Rose) и название цветка идентичны.
Строчка эта впервые появилась в поэме Святая Эмили (1913), но опубликована гораздо позже, в 1922 году, в сборнике География и пьесы. Понятно, что художник Франсис Роуз, равно как и соседская по Билиньину девочка Розе д’Эги, которой Гертруда посвятила книгу Мир круглый, тут ни при чем.
Шапка в виде венка, образованного предложением Роза есть роза есть роза, появилась как фирменный знак на писчей бумаге Гертруды Стайн в феврале 1917 года по подсказке Элис.
* * *
Участие Гертруды в жизненных и творческих усилиях молодежи 20-х и 30-х годов, помощь советом и делом, несомненно, доставляли ей удовольствие. Одним она была матерью, другим учителем, третьим абсолютно искренней советчицей. Но в профессиональном отношении сложившаяся практика общения с молодыми дарованиями представляла улицу с односторонним движением — совсем немногое могла она почерпнуть для себя. Однако в череде новых знакомых оказался человек, ставший ее равноправным другом, а в какой-то степени промоутером и охранителем. Дружба Бернара Фея и Стайн заслуживает отдельного повествования.
В отношении даты знакомства существуют разногласия, скорее всего 1926 год (некоторые указывают другую дату — 1924 года)[49]. В первое время точек соприкосновения у них не находилось. Бернар изредка посещал улицу Флерюс, стремясь стать частью того молодого интеллектуального мира, которым управляла, если можно так выразиться, Гертруда. Но с весьма важным отличием от остальной публики — за его плечами был магистерский диплом Гарварда. К другим его достоинствам следует отнести огромную эрудицию и амбицию необыкновенного масштаба. Американская литература была одним из его главных профессиональных увлечений. Работоспособность ученого поражала всех. Уже в 1922 году в 25-летнем возрасте он занял должность профессора истории университета Клермон-Феррана, а позднее заведовал кафедрой американской цивилизации в Collège de France — Колледже Франции.
Фей был католиком, убежденным монархистом и злейшим врагом масонов. В книге Франклин, апостол современности Фей исследовал масонское движение в Америке, воспользовавшись доступом к нескольким библиотекам Великой ложи. В своих изысканиях Фей доказывал, что масоны явились основной причиной французской революции, а потому они и есть возмутители спокойствия.
Но ревностный католик Фей был ‘нечист’, попросту говоря, был скрытым гомосексуалистом, и такое сочетание оставило в его душе и поведении незатухающую тревогу. Он практиковал однополую связь, еще будучи студентом Гарвардского университета[50]. Нетрудно предположить, что уверенная в себе, полная жизни лесбиянка Гертруда послужила ему утешительной гаванью.
Подружившись со Стайн, умный и расчетливый Фей сразу понял все преимущества принадлежности к ее кругу. Он мог стать мостом между американской и французской литературой, рупором современных веяний на обоих континентах — ведь тогдашние начинающие американские писатели, вившиеся вокруг Гертруды, могли стать (и становились) ведущими фигурами американской литературы.
Политические взгляды профессора никоим образом не смущали Гертруду. Скорее наоборот, она сама придерживалась правых взглядов и потому во многом была единодушна с Бернаром.
Интеллект Фея с трудом переносил шумные и переполненные вечера на улице Флерюс, все эти, как он выразился, «thés de dames» и «thés littéraires»[51]. Предпочитал беседовать с Гертрудой один на один.
Фей оказался удачным знакомством на пути писательницы к славе. Почти каждый год, начиная с 1931-го, он публиковал по несколько статей о Стайн. Взаимный интерес, общность взглядов привели обоих к искренней (с ее стороны, вне сомнения) и длительной дружбе.
Брейвиг Имс, помогавший одно время Бернару Фею работать над книгой о президенте Франклине, заметил: «Он льстил в силу привычки, и это упрощало ему путь к цели». По мнению Имса, Гертруда вела себя естественно, как она чувствовала, тогда как Бернар был расчетлив и рассудочен. «Все просто, — поучал Фей молодого Брейвига, — вначале выбираете людей, с которыми в конечном итоге хотите подружиться; затем выбираете их друзей. Начинаете дружить с последними, конечно, и, как только они представят вас своим друзьям, вы бросаете прежних. Каждый год составляйте новый список и бросайте старых, по мере приобретения более важных».
