Как сказал Артур Шлезингер-младший «С Чаппакуидикком в душу Эдварда Кеннеди вошла сталь». И многим людям, в том числе людям Джона и Роберта, в этом вскоре пришлось убедиться. Эдвард больше не желал признавать главенство людей, которые не оказали ему никакой поддержки в несчастье. Как писал Б. Херш, он «лишился почтительности младшего брата перед другими людьми, перед их прихотями и представлениями». Он объявил себя капитаном. И им пришлось это признать.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. В преддверии…
Единственная причина, по которой мы выжили, это то, что нас больше, чем несчастий.
Роберт Кеннеди
22 февраля 1970 года в свой тридцать восьмой день рождения Эдвард Кеннеди объявил, что вновь будет добиваться избрания в Сенат США. Заявление Эдварда не было неожиданностью. По мнению избирателей, сенатор мог даже вновь рассматривать возможность баллотироваться в президенты США, если и не в 1972 году, то в 1976.
И, тем не менее, столь радужные перспективы оказались преждевременными. Знаменитый доклад судьи Бойла[30] основательно охладил восторги поклонников Кеннеди по всей стране. И лично для самого сенатора демарш судьи оказался тяжелым ударом. Он заявил, что доклад Бойла несправедлив. Ничуть не утешило его и то обстоятельство, что судья решил не предпринимать более против него никаких мер.
Однако какие бы вопросы не поднимал сам доклад и опубликованные в прессе материалы дела N15220, положение Эдварда как в его родном штате, так и за его пределами постепенно укреплялось, так что Кеннеди не сомневался в победе на ноябрьских выборах. Да и о каком поражении могла идти речь, если не только сторонники, но и противники вновь начали признавать его авторитет. Причем в то самое время, когда Бойл выпустил свой доклад. Вот один из подобных примеров:
В апреле 1970 года президент Р. Никсон отправил американские войска воевать в Кампучии. Страна, уже полуразрушенная массированными бомбардировками, столкнулась со всеми «прелестями» наземной операции. Сам президент объяснил свои действия по эскалации войны стремлением к… миру. Было в этом нечто от Оруэлла. Но, с другой стороны, что еще можно было ожидать от человека, провозгласившего «теорию сумасшедшего»?!
И тут терпение многих американцев лопнуло. Это вовсе не значит, что те, кто протестовал против войны, представляли из себя большинство населения. Напротив. Американский обыватель восторгался решимостью президента. Но многие политики, часть прессы, некоторые военные, встревоженные деморализацией американской армии, и молодежь решительно высказались против расширения войны. Свое возмущение высказали несколько сотен высокопоставленных чиновников. Даже некоторые члены правительства выступили с критикой президента. Что же было говорить о молодежи? В знак протеста против эскалации были закрыты 450 университетов и колледжей. По всей стране проходили студенческие демонстрации и забастовки. А 4 мая национальные гвардейцы открыли огонь по мирной манифестации студентов в Кентском университете. Итог — 4 человека убиты, 10 ранены. Еще через несколько дней строительные рабочие в Нью-Йорке, вооруженные дубинками и металлическими прутьями, разогнали студенческую демонстрацию на Уолл-стрите, искалечив многих молодых людей. Президент назвал рабочих героями и пригласил их в Белый Дом. А в это самое время в Вашингтоне собрались более 100 тысяч протестующих против войны в Индокитае. Америка вновь раскололась. Одни американцы выступали за прекращение войны, а другие требовали расправы над инакомыслящими. Одни призывали к разуму, а другие сотрясались от ненависти ко всем образованным людям. Мэр Нью-Йорка 2республиканец 0 Линдсей велел приспустить флаг над городским Сити-Холлом в знак траура по погибшим студентам, а обыватели предлагали «перестрелять и большинство профессоров». И вот в результате всех этих событий 13 мая 1970 года известный консервативный журналист Джозеф Олсоп обратился к Эдварду с открытым письмом. Он писал:
«Я обращаюсь к вам, потому что события минувшего уикенда демонстрируют широкое распространение настоящего политического безумия в нашей бедной стране, и потому, что я подозреваю, что вы, почти что в одиночку, можете вернуть мой народ к здравому смыслу».
Кеннеди ответил через четыре дня, и его ответ интересен не только тем, что он написал, но и тем, как это было сделано:
«Я должен сказать, без каких-либо оговорок, что я открыто и полностью поддерживаю протесты против того, что превратилось отныне в войну в Индокитае. Я уверен, вы полагаете, будто занимая такую позицию, я объединяюсь с наивными идеалистами и молодежью. Я ни с кем не объединяюсь и не жду, чтобы кто-нибудь присоединился ко мне.
Я просто протестую против войны и ее последствий как человек, у которого есть обязанности, налагаемые должностью, чувство ответственности, возложенное воспоминаниями, и как человек, который не избежал «суровости исторического процесса».
«Политическое безумие» это то, что принесли нам последние две недели. И, однако, я вовсе не собираюсь возлагать вину за это на тех, кто пришел в Вашингтон, но я обвиняю тех, чья политика заставила людей прийти сюда. Как нация мы уже с лихвой видели войну, смерть и ненависть…»
Как это можно прокомментировать? Протест против войны? Безусловно. Немалая гордыня? Не без этого. И удивительное чувство собственной значимости. «Ни с кем не объединяюсь… не жду, чтобы кто-нибудь присоединился ко мне…» Какое уж тут поражение!
Соперник Кеннеди республиканец Джошуа Сполдинг понимал, что его шансы на выборах невелики. Тем не менее он не пытался использовать против Эдварда трагедию на Чаппакуидикке, зная, что избирателям не понравятся нападки на их сенатора. К тому же в США и без Сполдинга было кому нападать на Кеннеди. При чем не только в прессе.
5 августа полиция Хайаннис-Порта явилась в дома Этель Кеннеди и Юнис Кеннеди Шрайвер и арестовала их сыновей — шестнадцатилетнего Роберта Кеннеди-младшего и семнадцатилетнего Роберта Саржента Шрайвера-младшего, предъявив им обвинение в хранении марихуаны. Эдвард в это время находился в Вашингтоне, но узнав о случившемся, бросил все дела и срочно вылетел в Массачусетс. Дело оказалось классическим примером провокации. За пару недель до ареста мальчишки подружились с молодым водителем автобуса. Тот постоянно крутился рядом с ними, несколько раз катал их на своем автобусе и вообще держался как хороший друг, который нисколько не смущается тем, что общается с отпрысками клана Кеннеди. Но однажды этот друг поинтересовался у подростков, нет ли у них самокрутки с марихуаной. Его девчонке очень хочется покурить, а у него как на грех ничего нет. Оба Роберта отвечали, что и у них марихуаны нет, но от приятеля не так то легко было отделаться. Он ныл и ныл, что они плохие друзья, он ведь с ними по хорошему, а они? А затем предложил друзьям десять долларов. Мальчишки так и вытаращили глаза. Целых десять долларов? Не выдержав искушения, кузены отдали водителю припрятанную на двоих самокрутку. Хороший же друг оказался агентом ФБР.
