Первая мировая война показала, что для островной державы, какой является Англия, действия подводных лодок представляют большую опасность. В течение почти всей войны (за исключением ее первого года) основные морские силы Англии, Франции, Канады и других воюющих держав были заняты борьбой с германскими подводными лодками. Против них странами Антанты было брошено все: мины, боновые и сетевые заграждения, глубинные бомбы, суда-ловушки, подводные лодки-истребители, авиация и многое другое. Но борьба шла с переменным успехом.
С первых же дней второй мировой войны подводные лодки действовали почти на всех морях западного полушария. В «битве за Атлантику» вновь встал вопрос: «Кто кого?» Английский флот оказался не подготовленным к успешному противодействию подводной опасности. Англия стала спешно закупать всякого рода суда противолодочной обороны.
До вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз победа в «битве за Атлантику» была в сущности на стороне небольшого немецкого подводного флота.
Разумеется, с увеличением числа потопленных английских судов росли и потери немецкого подводного флота. Но до 1943 года эти потери относительно легко восполнялись германской промышленностью. И лишь после поражения под Сталинградом и Курском военное производство фашистской Германии пошло под уклон.
Не разрушение германских заводов американской и английской авиацией, о чем так шумела американо-английская пропаганда, а нехватка кадров в результате огромных потерь на Восточном фронте и сырья, которое во все возрастающих количествах требовалось для борьбы с Советской Армией, — вот что заставило гитлеровскую Германию несколько сократить выпуск подводных лодок уже в 1943–1944 годах. Кстати, сама теория «сокрушения» Германии с воздуха была и поводом для дальнейшего саботажа открытия второго фронта в Европе и средством давления на магнатов германской тяжелой индустрии. По признанию самих американцев, ударами с воздуха они не рассчитывали серьезно подорвать военную мощь гитлеровской Германии. Эти удары обрушивались главным образом на мирное население городов, а также на те объекты германской промышленности, которые конкурировали с аналогичными предприятиями американской промышленности.
Таким образом, количество немецких подводных лодок, действовавших в море, значительно сократилось, но никакой деморализации от ужасных стратегических бомбардировок подводники не испытывали и продолжали топить транспорты и боевые корабли своих западных противников.
Темной ночью маленький буксир доставил нас на транспорт «Джон Карвер». На палубе мы были встречены специально приставленными к нам двумя американскими матросами — Джоном Бурна и Чарли Ликом. Матросы и старшины были размещены в носовом трюме, который за несколько дней до этого наши хозяйственники специально оборудовали под временный кубрик. Офицерам были отведены каюты во второй и третьей палубах.
Чтобы посмотреть, как будут устроены матросы, я сгустился в кубрик по узкому и очень неудобному трапу. В нашем эшелоне, кроме одной трети команды подводной лодки, были части экипажей миноносца и линейного корабля.
Весь левый борт огромного тускло освещенного трюма заняли моряки с линейного корабля. По правому борту разместились матросы миноносца и подводники. В центре трюма вокруг двух длинных столов оставалось много свободного места.
Оглядевшись, Свиридов воскликнул:
— Здесь мы организуем танцы!
— Быстро ложиться спать! — перебил я. — Время позднее, экипаж транспорта должен отдохнуть! Мы мешаем.
Бурна и Лик со всеми знакомились и, весьма искусно пользуясь очень скудным запасом русских слов, что-то рассказывали. Нашим морякам, впервые встретившимся с американцами, тоже было небезынтересно поговорить с ними.
Я долго ждал, пока угомонятся американцы, но, убедившись, что они могут проболтать до утра, попросил их уйти.
Когда я вышел на верхнюю палубу, уже забрезжил рассвет. Короткая полярная ночь кончилась.
— Доброе утро, мистер! Говорите ли вы по-английски? — подошел ко мне лейтенант американского флота. — Меня зовут Уильям Одд.
Мы познакомились.
— Я покажу вам вашу каюту. Я дежурю по кораблю, и моя обязанность принять дорогих гостей. И… сразу хочу вам сказать, что капитан просил, чтобы ваши люди не мешали команде на верхней палубе.
— Я уже приказал своим людям не нарушать ваших корабельных порядков.
— О-о-о, очень приятно! — лейтенант говорил нараспев, необычно для американцев.
— Вас разбудить, когда суда начнут выходить в море? — лейтенант глянул в сторону многочисленных «Либерти», словно гранитными утесами окружавших со всех сторон «Джона Карвера».
— А сколько транспортов будет в конвое, мистер лейтенант?
— Более сорока. Кажется, сорок один. Так сказал вечером капитан Мейер.
— И все они однотипные? Класса «Либерти»?
— Все типа «Либерти», американской постройки… Мы поднялись во вторую палубу, где под самым капитанским мостиком находилась каюта, отведенная мне и капитан-лейтенанту Виктору Паластрову.
— Вот ваша каюта. Ваш товарищ уже спит. Он, вероятно, очень устал.
«Кадеты», — прочел я над дверью каюты.
— Это нас будете так именовать?
— Теперь будем вас, — лейтенант понял шутку, — а раньше в этой каюте жили практиканты-кадеты. Но война… Я тоже хотел быть учителем, а… теперь воюю…
— Благодарю вас, лейтенант! — я открыл дверь каюты.
— Вы не сказали, мистер команде, разбудить вас?
— Не беспокойтесь, я сам проснусь.
В каюте были две койки, расположенные одна над другой. На верхней спал капитан-лейтенант Паластров. Лежал он в неудобной позе и похрапывал.
— Перестань храпеть! — растолкал я товарища. — На тебя уже дежурный по кораблю жалуется…
— Да ну его к свиньям. Все время ходит около двери…
Паластров повернулся на другой бок и тотчас же снова уснул.
Нас разбудил энергичный стук в дверь. Это пришел Петр Каркоцкий, назначенный мною старшиной кубрика.
— Уже восемь часов! — воскликнул я, глянув на часы. — Слушаю вас, старшина.
— Извините, пожалуйста, товарищ капитан третьего ранга. Не знаю, как быть, американцы требуют рабочих на камбуз. Кого назначить? Языка никто не знает…
— Назначайте подряд по списку, пусть объясняются жестами.
— Разрешите еще один вопрос, товарищ капитан третьего ранга.
— Хоть сто. Теперь мы с вами пассажиры. Времени у нас много.
— Мы идем по Кольскому заливу, очень красиво кругом. Ребята хотят посмотреть… Разрешите по нескольку человек выпускать на верхнюю палубу…
