- Ты что, Семен, хочешь сказать?
- Товарищи, разрешите мне... взорвать мост, - тихо проговорил Зоренко.
- Кто там собирается взорвать мост? - не расслышав, переспросил командир отряда.
- Да вот, часовой Зоренко объявился героем, - махнув рукой, сказал Кучер и грузно опустился на пень у входа в штабную землянку. - Куда уж тебе, Семен? Ты и в бою не бывал. Чего доброго, еще сбежишь от первой очереди, опозоришь и себя и отряд.
Вечером Вязников долго ходил по лагерю. Когда Зоренко сменился, парторг подошел к нему.
- Семен, ты это серьезно насчет моста?
Зоренко молчал.
- Чего же ты молчишь? Хочешь взорвать мост?
- Хочу.
- Но как? Ты же не сапер.
- Я работал по взрывному делу на стройке. Знаю. Да и этот самый мост я с ребятами в 1938 году строил.
- Слушай, Семен, я тебе верю и пойду с тобой на мост, - помолчав, сказал Вязников. - Мне кажется, ты не такой, каким тебя знают в отряде. Этим поступком ты должен изменить создавшееся о тебе мнение. Понимаешь? А теперь иди спи. Завтра все обсудим.
Утром Вязников рассказал командиру и комиссару о своих встречах с Зоренко до войны.
- Я ему верю, он себя покажет.
- Ты, Вязников, редко о ком так горячо говоришь. Может, мы и не ошибемся. Давайте попробуем. Как думаешь, Николай? - спросил комиссар.
- Думай не думай, а придется, хотя особой веры у меня нет.
Вошел нахмуренный Кулинич.
- Я прошу мне поручить взорвать мост. Он не стоит того, чтобы о нем столько разговаривать. Надо с этим делом кончать, - сказал он.
- Мост будет рвать Зоренко, а командиром пойдет Вязников, - ответил Кривошта.
- Да вы что, смеетесь? Поручить такое дело трусу! - не веря своим ушам, вскричал Кулинич.
- Почему трусу? Разве он струсил в бою?
- Ну хорошо, пусть не трусу, но он не знает саперного дела.
- Знает, - ответил Вязников.
Кучер вышел за дверь и крикнул часовому:
- Эй, разбуди Зоренко.
Заспанный, немного смущенный, стоял перед командованием отряда Зоренко.
- Саперное дело знаешь?
- Знаю.
- Мост взорвешь?
- Взорву.
- Вязников, готовь к вечеру выход, - окончательно решил Кривошта.
Отведя Зоренко в сторону, начальник штаба расспросил его о некоторых технических подробностях и убедился, что Семен с подрывным делом знаком.
Диверсионную группу формировали из Зоренко, парторга Вязникова, Смирнова, Агеева, Шаевича. Потом в группу напросился партизан Трацевский, прибывший в отряд уже после декабрьских боев. Этот человек бежал из немецкого плена и после долгих блужданий и голода встретился с ялтинскими партизанами. Он тогда доложил командиру о своем побеге из лагеря, долго рассказывал партизанам о том, как он и его товарищи по несчастью страдали за колючей лагерной проволокой. Вид у Трацевского в самом деле тогда был очень жалкий. Партизаны тепло отнеслись к нему, приняли к себе, позаботились о нем как могли. Новичок вел себя скромно, по мере сил старался помочь товарищам, копошился у землянок, носил воду на кухню, аккуратно нес охрану.
Но когда в отряде наступили тяжелые дни, Трацевский первый начал жаловаться на трудности, опять почернел, замкнулся, стал держаться от всех в стороне. При внезапных нападениях врага он становился совсем жалким: бледнел, дрожал, метался по лагерю, как загнанный зверь, бормотал:
- Все погибнем, как пить дать... Живая могила...
- Не каркай, ворон, - возмущенно обрывали его.
В отряде не любили его. От Кривошты и Кучера ему частенько попадало. Однажды комиссар отозвал Трацевского в сторонку, сказал:
- Отряд становится боевым, все бьют врага, а ты?
- Слаб я, товарищ комиссар... Никак не отойду после плена...
- Все не на курорте. Ты подумай и готовься на дело.
Через несколько дней комиссар опять напомнил:
- В какую боевую группу пойдешь?
- Вот на ногах пройдет болячка, и пойду, куда пошлете. - Трацевский сбросил с левой ноги сапог, размотал портянку и показал Кучеру гноящуюся рану.
- Где расковырял ногу? - не спуская глаз с Трацевского, спросил Кучер.
- Рубил дрова и случайно тяпнул топором, - не задумываясь, ответил партизан.
Прошло некоторое время. Узнав, что диверсионная группа идет на операцию, Трацевский сам подошел к комиссару:
- Пора и мне идти, товарищ комиссар. Прошу зачислить в эту группу.
Комиссар подумал, посоветовался с Вязниковым.
- Пусть идет, - сказал парторг. - А то и так на него все косятся. А глаз я с него спускать не буду...
...Когда я прибыл в отряд, Кривошта ушел к Ангарскому перевалу "охотиться" на немецкие машины. Кучер был озабочен долгим отсутствием группы Вязникова - со дня их выхода на диверсию прошло уже пять дней.
В лагере оставались раненые и больные, несшие охранную службу. Все с нетерпением ждали возвращения "боевиков". Особенно тревожило партизан отсутствие диверсионной группы.
- Кучер, а ты послал разведку для выяснения? - спросили мы.
- А кого пошлешь? Здоров, собственно, только я один, да боюсь покинуть больных - вдруг нападут каратели.
Мы выделили трех партизан, проинструктировали их и направили на поиски пропавшей группы Вязникова.
Утром наши посланцы принесли очень тяжелые известия. Вот что произошло.
Группа Вязникова подошла к мосту ночью. Умело сняли двух часовых. Семен долго минировал мост. Уже рассвело, когда Зоренко поджег шнур и, отбежав, спрятался за груду камней. Раздался оглушительный взрыв. От моста не осталось и основания.
Поднялась стрельба, вражеские патрули долго преследовали смельчаков. Зоренко удивил товарищей своей смелостью и хладнокровием; когда несколько гитлеровцев упорно продолжали преследовать партизан, Семен, отстав от своих, залег за камни и очередями из автомата уложил на тропе троих фашистов.
Измученные и усталые, но восхищенные неожиданной для них храбростью Зоренко, партизаны к вечеру добрались до Стильской кошары. Начали сушить обувь, греть чай и готовить свой незатейливый ужин.
Вязников в каком-то особенно приподнятом настроении веселил товарищей, часто клал руку на плечо Семена и, молча улыбаясь, глядел на него.
Наверно, в этот вечер Вязников испытывал большую радость от того, что помог еще одному человеку проявить лучшие и благородные качества, которыми так богаты советские люди.
Согревшись и обсушившись у костра, партизаны улеглись спать, довольные своим успехом. Вязников распределил по очереди дежурства. К рассвету Зоренко разбудил Трацевского.
- Твоя очередь дежурить.
Тот не сказал ни слова, поднялся, стал на пост.
Семен долго не мог заснуть: что-то тревожило его. Вдруг он заметил, что у Трацевского в руках, кроме автомата, две гранаты.
- Слушай, зачем тебе гранаты? - спросил он шепотом, боясь разбудить товарищей.
