ночь». Затем, как и во втором куплете, возникает мотив головной боли, которую приходится терпеть: «Болит голова это просто болит голова / Стоять и смотреть это просто простить и молчать» [62].
В пятом куплете подводится итог всему. Недопонимание, боль и безысходность становятся неотъемлемыми составляющими мучительной жизни: «Крестом и нулём разрешились пустые места / В безвременном доме за разумом грохнула дверь / Рассыпалось слово на иглы и тонкую жесть / А злая метель обязала плясать на костре» [63].
Ангедония [64](1989)
Песня «Ангедония» написана в феврале 1989 года. В этот период жизни Янка остаётся совсем одна – без подруг, семьи, партнёра. Тогда муж её знакомой, действующий врач-психиатр, вспоминает, как однажды рассказал Дягилевой о своих пациентах. У одной пациентки был диагноз «ангедония». На тот момент Янка не знала значения этого термина. Врач ей объяснил, что это состояние, когда нет радости, нет счастья, но не депрессия. Тогда Дягилева поняла, что это её состояние было похоже на описанный диагноз, и через неделю написала одноимённую песню.
Пожалуй, эта песня – одна из самых тяжёлых для прослушивания. Текст, ритм, преобладание минорных аккордов – всё это нагнетает атмосферу. Мы с лирическим героем разделяем страдание от диагноза – неспособности испытывать наслаждение.
Медленный первый куплет повествует о судьбоносном жребии: «Короткая спичка – судьба возвращаться на Родину». Путь в родные места отнюдь не приятный, но, напротив, тяжёлый и мрачный: «По первому снегу по рыжей крови на тропе». Эмоциональное состояние лирического героя передано метафорически – через образ горькой хвои: «Жрать хвою прошлогоднюю горькую горькую горькую». Затем возникает абсурдная попытка замаскировать это состояние: «На сбитый затылками лёд насыпать золотые пески».
Предприпев ускоряет темп и меняет тональность. Здесь вновь (как в песнях «Продано!» и «Крестом и нулём») возникает мотив суицида – полёта с высоты, отсылающий к смерти Александра Башлачёва и ставший пророческим для судьбы самой Янки: «Святые пустые места это в небо с моста». Трагедия сравнивается с бытовой неприятной ситуацией: «Это давка на транспорт по горло забитый тоской».
Далее темп ускоряется, а вторая строка припева завершается криком «а-а-а-а», как бы усиливая мучения: «Изначальный конец / Голова не пролазит в стакан».
Затем темп песни вновь замедляется, аккорды куплета исключительно минорные, а текст повествует о бытовой ситуации, которая с помощью канцеляризмов и клише описана как мрачная: «А в восемь утра кровь из пальца анализ для граждан / Осевшая грязь допустимый процент для работ». Затем обнажаются тяготы жизни в нищете: «Сырой «беломор» ёлки-палки дырявые валенки / Ножи в голенищах и мелочь звенит звенит звенит».
В предприпеве вновь темп ускоряется, аккорды меняются, и мы видим странную картину, где слепой человек счастлив и находит наслаждение в музыке и окружающем мире, что одновременно и трогательно, и грустно: «А слепой у окна сочиняет небесный мотив / Счастливый слепой учит птичку под скрипочку петь».
Далее темп ускоряется, а вторая строка припева вновь завершается криком: «Узаконенный вор / Попроси – он ключи оставляет в залог». Вору, утверждённому законом, несложно оставить в залог ключи, потому что они, вероятно, ему не принадлежат, поэтому ему нечего терять.
Третий куплет раскрывает значение термина, озаглавившего песню: «Ангедония – диагноз отсутствия радости». Далее видим два оксюморона: «Антивоенная армия антипожарный огонь». Армия, сражающаяся за мир, абсурдна, так как она является катализатором и провокатором войны, как и огонь – причиной пожара. Замкнутый круг. Отсутствие радости порождает ангедонию, которая становится причиной несчастья. Затем вновь возникает мотив смерти, но не суицида, а убийства, где убитый не совершает выбор, в отличие от убийцы, но вынужден смириться с безысходной ситуацией: «Сатанеющий третьеклассник во взрослой пилотке со звёздочкой / Повесил щенка подрастает надёжный солдат» [65]. Отметим, что жестокое и хладнокровное убийство животного совершает именно ребёнок, который саркастически сравнивается с солдатом. Бессмысленность и абсурдность этого действия, убийства ради убийства, выводит на первый план образ жестокого мира.
В предприпеве возникает предложение сравнить, что трагичнее – забытие или страдание: «А слабо переставить местами забвенье и боль / Слабо до утра заблудиться в лесу и заснуть» [66]. Чтобы получить ответ на этот вопрос, необходимо попасть в экзистенциальную ситуацию, поставив под угрозу свою жизнь.
В припеве через городской пейзаж представлено внутреннее состояние и переживания лирического героя – ощущения лишённости, невозможности радости в негативной и враждебной действительности: «Забинтованный кайф, / Заболоченный микpоpайон».
В четвёртом куплете видим контраст: «Рассыпать живые цветы по холодному кафелю». Затем вновь возникает мотив смерти: «Убили меня значит надо выдумывать месть». На роль мстителя предлагается «герой»: «История любит героев история ждёт тебя / За каждым углом с верным средством от всех неудач». Здесь вновь обнаруживаем гротеск – мститель, который сам выдумал мотивы для своих действий, обретает статус героя.
В предприпеве вновь сменяются темп и тональность. Минорные аккорды сочетаются с мажорными, а в тексте возникают светлые образы и мотивы любви и всепрощения: «Как бы так за столом при свечах рассказать про любовь / Как бы взять так и вспомнить что нужно прощенья просить». Однако в припеве любовь и всепрощение обличаются, превращаясь из искренних чувств в строгие религиозные постулаты («Православная пыль»), отталкивающиеся от грехов Содома: «Ориентиры на свет соляные столбы». Вероятно, эти образы можно трактовать как прогнозирование скорого наказания греховного урбанистического мира СССР. Анализируя финал откровения лирического героя в песне «Ангедония», обнаруживаем, что, вероятно, причинами «диагноза отсутствия радости» являются рефлексия и мучения совести по поводу деяний не только героя, но и человечества в целом: «Жpать хвою пpошлогоднюю гоpькyю гоpькyю гоpькyю… / Ангедония».
В финале песни слышим крик страдающего больного, беспрерывно повторяющего название своего мучительного диагноза: «Ангедония, ангедония, ангедония…»
Нюркина песня (1989)
«Нюркина песня» написана 19–20 марта 1989 года в Новосибирске. Однажды Янка пришла в гости к Нюрычу (Анне Волковой) и застала её в состоянии депрессии, катализатором которой стали неудачи на любовном фронте. Дягилева вышла покурить на лестницу, где и написала эту песню. Но исполнялась она редко, зато совместно с Анной Волковой (Владыкиной).
Аккомпанемент представлен перебором на акустической гитаре, а вокальная партия напоминает русскую народную песню. С фольклором связаны и образы, и мотивы.
Действие происходит в доме, где гадает печальная девушка: «Разложила девка тряпки на полу / Раскидала карты-крести по углам / Потеряла девка радость по весне / Позабыла серьги-бусы по гостям».
Во втором куплете в палитре преобладает белый цвет. Но он не связан с позитивными образами. Мир уже не радует героиню
