Путевые заметки много читали не только по названным причинам, но еще и потому, что они выгодно отличались описанием стран, которые посещали немногие датские писатели. Для современного читателя они представляют интерес с исторической точки зрения, изображением жизни европейской аристократии и простого народа более ста лет назад, когда новая техническая цивилизация постепенно начала завоевывать свои права, но еще не заполнила нашу часть света дымом, шумом и скоростью.
Тем не менее описания весьма ограниченны. Напрасно ждать от них освещения политических или социальных проблем. Андерсен родился в те времена, когда все общественные вопросы решались королем и его приближенными, и жил в среде, где интересы сводились к высшим ценностям поэзии. Всеохватывающие изменения, происшедшие при его жизни в европейском обществе, оставили в его мировоззрении очень небольшой след. Он не разбирался в политике и воздерживался от каких бы то ни было политических дискуссий. Он почти что боялся тех огромных сил, которые начинали приходить в движение. События 1848 года настолько сказались на чувствительном писателе, что на следующий год ему пришлось ехать в Швецию, чтобы восстановить свои силы, а военная и политическая обстановка 1864 года привела его в совершенное замешательство.
Напрасно было бы также ждать от него глубокой характеристики людей, с которыми он встречался во время путешествий. Его наблюдения почти всегда поверхностны. Очень типично для него упоминание в «Базаре поэта» о том, что в глубине души он терпеть не может греков, зато к туркам относится с большей симпатией. Но ему и в голову не приходило поискать объяснение подобному чувству и тем самым лучше понять эти два народа. Его сильная сторона заключалась в острой, но поверхностной наблюдательности, и он восполнял фантазией отсутствие основательных знаний о том, что видел.
Но при всей ограниченности у Андерсена можно получить хорошую информацию, а кроме того, симпатичного и оригинального попутчика. Последнее приятнее в книгах, чем в действительности. В книгах почти незаметны его заботы и огорчения, его ипохондрия и другие нервные слабости, в жизни часто причинявшие много хлопот молодым членам семейства Коллинов, которых он несколько раз приглашал путешествовать с собой. Напротив, читатель получает лишь удовольствие от его обаятельного любопытства и свежего, полного фантазии восприятия мест и событий.
* * *
Первая из его пяти книг путевых заметок явилась плодом поездки по Германии в 1831 году. «Теневые картины»[39] вышли всего через три года после «Прогулки на Амагер», и можно было опасаться той же словоохотливости, которая отличала произведение начинающего писателя. Несколько легкомысленное вступление вызывает самые худшие предчувствия, но они скоро рассеиваются. Очень быстро писатель переходит к рассказу о своих впечатлениях. День за днем мы следим за его странствиями пешком или в дилижансе через Гарц, в Дрезден и Саксонскую Швейцарию и назад через Берлин и Гамбург. Какое впечатляющее описание покоя в летнем пейзаже Гарца и тишины в живописных городках, поэзии Броккена на восходе солнца и великолепных видов с Саксонских гор; оживленного Дрездена с его высокими башнями, куполами и быстрой Эльбой, которая катит свои желтые волны под мостом Августа, и Берлина с его многомильными, длинными и скучными улицами, благословенной пылью и бесконечными берлинскими шутками, которые слишком напоминали ему Копенгаген!
Приходится только удивляться, что двадцатишестилетний автор уже умел так блестяще писать. В пейзажах чувствуется поразительная точность, а в рассказах о трудностях путешествия и о разных забавных людях, с которыми он встречался, — неутомимый юмор. Когда он однажды вечером зашел в кабачок в каком-то городке в Саксонии, его взгляду предстала живописная картина: «Несколько крестьян сидели группой и играли в карты; о, какие у них были характерные лица! По крутой лестнице, которая вела сюда из номеров, как раз спускалась девушка со свечой; свет от свечи падал на свежее молодое лицо, которое украдкой поглядывало на незнакомцев… Скоро подали ужин, несколько жареных уток весьма почтенного возраста; хозяин стоял в красивой серьезной позе, скрестив руки, и смотрел на нас и на уток с таким выражением лица, будто ни те ни другие не пришлись ему по вкусу. Мы отошли ко сну — но не будем говорить об этой ночи! Мне достаточно и того, что я пережил в действительности. Природа и ремесло совершили глупость: а именно первая сделала меня слишком высоким ростом, а второе, наоборот, постель слишком короткой; от отчаяния я изобразил сомнамбулу и спустился в общую комнату, но здесь все выглядело слишком романтичным! Вокруг на охапках соломы дремали несколько стражников с густыми черными бородами; безобразный черный бульдог, похожий на потертый баул, бросился мне навстречу, рыча боевую песнь, и я, как мудрый генерал, ретировался. На улице лились и плескались потоки дождя, словно говоря: „Смотри, вот так было во время всемирного потопа“».
В книге есть и безжизненные куски, но некоторые места относятся к самым забавным из всего им созданного, например бесконечно комичное (и полностью выдуманное) описание поездки в дилижансе из Берлина в Гамбург.
В первоначальном виде «Теневые картины» заканчивались глубоким сожалением по поводу злой критики, которая, как только его путевые заметки напечатают, начнет выискивать недостатки — и, конечно, найдет их. Но позднее этот кусок представился ему слишком похожим на его положение в 1831 году и в позднейших изданиях был изъят. Кстати, его страх был напрасен. Книга была — и по заслугам — очень тепло принята как читателями, так и критикой; даже Мольбек остался ею доволен.
* * *
В 1842 году, когда Андерсен писал свою следующую книгу путевых заметок, он был уже известным, даже знаменитым писателем, чьи книги могли рассчитывать на интерес уже потому, что написаны им. Но даже если бы он еще не завоевал известности, это произведение обеспечило бы ему имя в литературе. «Базар поэта»[40], рассказ о великом путешествии на Восток в 1840–1841 годах, отличается свежестью наблюдений, интенсивностью настроений, оригинальностью языка, силой и точностью описаний природы и людей, описаний, которые редко встречаются в его творчестве, за исключением сказок.
В течение многих лет он мечтал написать большую книгу о дальних странах. В 30-х годах путевые заметки вошли в моду, в частности, он читал знаменитое «Voyage en Orient»[41] Ламартина, которое ему очень нравилось (во всяком случае, пока он не написал собственное voyage[42], и описание путешествия по Северной Африке Пюклера-Мускау{64}, которое, напротив, раздражало его; он считал, что, будь у него те же возможности для поездок, он сам написал бы гораздо лучше. Такой случай представился ему в 1840 году. Он получил много денег от «Мулата», а кроме того, пособие от короля, и этот капитал позволил ему совершить одно из самых длинных путешествий в своей жизни, продолжавшееся почти девять месяцев: в Италию, Грецию, Константинополь и Балканские страны.
