Иногда гадаю, как сложилась бы моя жизнь, останься я в «Спартаке». Наверняка иначе, возможно, удачнее. Но слово, данное Бескову, я не мог не сдержать.
«Ред Стар», куда я перешел из «Спартака» летом 1989 года, оказался не моим клубом. Когда попадаешь в очень слабую команду из сильной, да еще в солидном возрасте, от тебя ждут, что ты потянешь ее на себе.
А силы уже не те. И мотивация не та. В конце карьеры надо приходить в клуб, где нужен твой опыт, а не твоя беготня. То есть кругом должны быть молодые, талантливые футболисты. В «Ред Стар» был неплохой подбор игроков, в том числе молодых, но игра не пошла.
Откуда возник «Ред Стар»?
Я попал туда стараниями Кристиана Дюранси, сына нашего эмигранта Украинчика, который занимался футбольным бизнесом и возил советские команды по Европе. Украинчик — это не прозвище, как Япончик или Тайванчик. Это фамилия. По имени его никто не звал, Украинчик и Украинчик. Разумеется, он хорошо говорил по-русски.
Украинчика знали и Бесков, и Лобановский. Он постоянно приглашал через управление футболом или спорткомитет наши команды на различные коммерческие турниры. У него было два сына, которым он, когда пришло время, передал свое дело. Кристиан Дюранси работал агентом в основном с Европой и Африкой. Например, Абеди Пеле и Роже Милла были его клиентами.
В «Ред Стар» Дюранси привел многих игроков. Фактически Жан-Клод Бра, президент клуба, всю селекцию проводил через него. Дюранси был связан и с Бернаром Тапи, президентом «Марселя».
Когда он узнал, что Жан-Клод решил взять Черенкова с Родионовым, тут же обратился ко мне с предложением провести товарищеские матчи во Франции. Дед тоже хотел, чтобы я помогал «Спартаку» в организации контрольных встреч. В 90-е годы за границу было выехать непросто, еще сложнее — найти, с кем-то поиграть на сборах. Дюранси сразу пообещал Деду организовать 3-4 матча.
«Спартак» приехал во Францию, начал играть. Первая контрольная игра была с «Осером», которым руководил знаменитый француский тренер Ги Ру. Ее «Спартак» выиграл.
Следующим был «Нанси», родной клуб Платини, который только выходил в первый дивизион. Его тоже обыграли со счетом 1:0. В том матче в составе «Спартака» я впервые увидел Валерия Карпина, про которого Евгений Ловчев, приехавший вместе с нашей командой, отозвался нелестно: «Зачем Романцев его взял?»
Действительно, тогда мяч от Карпина отскакивал далеко, и трудно было представить, что через несколько лет он станет сильным по европейским меркам футболистом. Ловчев возмущался. В «Спартаке» он не работал, а приехал во Францию как организатор матча между «Спартаком» и «Ред Стар» по случаю юбилея Игоря Нетто. Когда «Спартак» приглашали во Францию, обговорили, чтобы в составе делегации был Ловчев.
Во Францию мы с Зоей и детьми приехали 2 июня 1989 года. Конечно, немецкий «Бремен», с которым тоже велись переговоры, был бы лучшим вариантом, но что-то не срослось, или Дед, который не хотел меня отпускать, лукавил. Поэтому еще в феврале на турнире в Швейцарии я прижал Деда к стенке.
Как раз на турнир в Цюрихе приехал Дюранси, которого Старостин хорошо знал. И Дед ему сказал, что хотел бы продать Бубнова. Тот меня уже видел на турнирах, которые для нас организовывал, и в матчах за сборную СССР.
«Ред Стар» тогда поднялся из третьего дивизиона во второй. По звонку Дюранси в Цюрих подъехал президент «Ред Стар» Жан-Клод Бра, чтобы увидеть меня вживую. Мы приложили югославов и португальцев, а я в одном из матчей забил гол со штрафного. Сразу после игры Дед организовал в отеле встречу между мной, Жан-Клодом и Дюранси. Бра сказал, что с удовольствием меня возьмет. Условия такие-то.
Я про себя тогда подумал, что Париж не худший вариант. Знал, что французский чемпионат достаточно сильный, но не догадывался, что «Ред Стар» только недавно во второй дивизион перешел. Думал, что он всегда там играл.
Тренером тогда был Филипп Труссье, который потом сборной Японии руководил на чемпионате мира 2002 года, где японцы обыграли сборную России. Он «Ред Стар» как раз во второй дивизион и вывел. Однако Жан-Клод его убрал и привел, как он думал, более классного тренера.
Мы очень быстро договорились. Жан-Клод и Дюранси прилетели в Москву, побывали на матче с «Металлистом», где я голевую передачу отдал. Потом Жан-Клод смотрел, как мы тренировались в манеже. Бра связывал с Россией свои не только футбольные, но и бизнес-планы, хотел через «Спартак» получить заказы на строительство коттеджей.
Но он затянул с проектами, и в итоге у него ничего не получилось, как не удалось ему и добиться подряда на строительство стадиона «Стад де Франс» к чемпионату мира 1998 года. Я потом узнал от Жан-Жака Вриньо, француза, работавшего в России, и друга Ловчева, что Бра даже отсидел полтора года в тюрьме.
Не люблю вспоминать про «Ред Стар». На мой взгляд, это был самый тяжелый период в моей жизни. Но, с другой стороны, деваться в тот момент мне было некуда. Многого на первых порах не понимал, потому что не знал французского.
Плюс не очень порядочный президент. Для Бра футбол всегда был на втором плане. В итоге после того, как стало понятно, что никаких коттеджей в России ему построить не удастся, он резко потерял интерес и ко мне, и к Черенкову с Родионовым, и к нашей стране.
Жизнь за границей была для нас темным лесом. И мне, и Черенкову с Родионовым очень помог Вриньо. Он много лет прожил в СССР, был женат на русской и занимался банковским бизнесом. Вриньо посоветовал положить деньги во французский банк, хотя в России везде обещали огромные проценты, а во Франции больше 4-5 процентов в год никто не предлагал. Понятно, что дома дурилово было, одни пирамиды. Правда, французы нас тоже не озолотили.
Я положил деньги на срочный вклад на три года. В итоге мы получили мизер в качестве процентов. Хорошо хоть ничего не потеряли.
• • • • •
Дед до конца надеялся, что я не соглашусь на вторую лигу. Думал, пройдет время и все само собой рассосется. А я решил, что, во-первых, все-таки это Париж, где я бывал и где мне понравилось, во-вторых, контракт на два года, что для 34-летнего игрока совсем неплохо, и в-третьих, детям — шести и семи лет — во Франции будет хорошо. Действительно, они пошли там в школу и выучили французский язык, на котором и сегодня прекрасно говорят.
Кроме того, я интуитивно чувствовал, что в Союзе какая-то хрень надвигается. Не верил ни в Горбачева, ни в перестройку. Уже произошли события в Тбилиси. После них нас там впервые забросали камнями, когда мы выиграли у «Динамо». И это был мой последний матч за «Спартак» перед отъездом во Францию.
