летучих гадов, оценила технические характеристики объекта и начала активную эксплуатацию, так что иногда приходилось в целях самосохранения расталкивать две тушки, с обеих сторон синхронно требующие избавить от бяки.
Возвращались паровозиком: впереди гордый Глава Табуна Гонжище, раздувшийся от осознания собственной важности, за ним смиренный эскорт: я и хвостиком — Вестеныш. Гонжище периодически пытался ускоряться, но на мое «Гонжищекудапрешьсовестьесть???» послушно продолжал шагать, всячески, впрочем, демонстрируя досаду на несовершенство человеческого рода, в целом, и доставшегося ему лично за грехи прошлой жизни тихохода, в частности. Но против кармы не попрешь…
Когда подошли к конюшне, лошадЁВ ждал шок. Посреди двора стояло страшное и ужасное Чудище — конеед, коварно прикинувшийся коневозом. Веста категорически отказалась заходить во двор, Гонжище зашел (потому что был на корде), но, выпучив глаза, постарался отгородиться от Чудища питьевым прудом и БДИЛ, пока коневоз не уехал.
Я слегка стремалась поначалу, что Веста ушла за нами (кто знает, как здесь воспринимают, что хозяин одной лошади уводит с собой другую, да еще и «безверевочную»: у нас был разный опыт в этом отношении), поэтому на вопрос Паши (владельца конюшни): «как погуляли?», — говорю:
— Отлично, — и осторожно добавила. — Вот и Веста к нам присоединилась…
— Ага, — говорит, — мне уже рассказали.
Да уж, информация здесь разносится быстро.
Четыре часа субботнего конюшенного существования пролетели как-то очень незаметно, я прям удивилась.
Но что такое четыре субботних часа против шести воскресных? Давно уже так долго на конюшне не засиживались. И вроде не тянули время.
На этот раз лошадки были «забраты» в денники, вычищены и промассажированы. И мы решили разведать новые направления.
Например, отправиться на речку.
Какая же там красотища! Сосновый лес, очень светлый, с песчаными тропинками, славная речушка. Одно плохо — по времени попали как раз на пик лета вампирных вертолетов, что заставило Гонжищу (и меня, соответственно) нервничать, как бы не пришлось возвращаться домой досрочно и по отдельности. Но Гонжище был умничкой, хотя и психовал немного, если сильно доставали кусаки.
К водным процедурам Гонжище вначале отнесся подозрительно, пока реку не покорила Веста. Увидев, что подругу не утащили водные бесы, мой коняга оторвался по полной: бил ногами, поднимал фонтаны брызг, а под конец традиционно улегся в воду. Зрители, которых на берегах собралось немало, были в восторге, и нас безостановочно фотографировали. Прямо местные знаменитости.
Потом паслись, а там и Юля приехала — расчищаться. Гонжище был молодцом — тащился от почесушек и даже не ложился на нашего хрупкого коваля.
Когда обнаружили, что натикало 6 вечера — сильно удивились.
В июне наступила адская жара, с небывалым летом кровососов.
Когда погода была еще ничего, жара только-только исподволь пробиралась в наши края, выпустили Гавров [из заточения] из левады, дабы посмотреть, можно ли их оставлять на будущее в свободном плавании.
Было смешно. Потому что в конюшне имелся целый один жАрАбец Тристан — ему годик, он еще всем большим коням чавкает забавно. И вообще жеребец, прямо скажем, пока весьма условный, поэтому, видимо, гулял сам по себе. Так вот этот Тристан к другим лошадям, которые паслись, привязанные, в отдалении, не пошел, а почему-то остался с нашими Клюшатами (ну, нравятся они ему, видимо). А наша парочка наотрез отказалась принимать его «в стаю». То Гонжище с крысой ототрет, то Веста с зажатыми ушами бросится.
Бедолага переживал сильно, но потом в его головке созрел ПЛАН.
— Друзья! — доверительно сообщил он Клюшатам. — Я знаю Одно Замечательное Место!
Гавры довели до его сведения, что ежели он их обманул — ему придется плохо, но все втроем дружно порысили. Куда-то.
Как оказалось, он действительно показал им Одно Замечательное Место. В тени сосен рос клевер. И кровососы не достают, и вкуснотища. За это Тристан милостиво был допущен делить с ними его же полянку.
Но ПЛАН — он на то и ПЛАН, что одной полянкой, как вы понимаете, не ограничивается. Тристан, вдохновленный первым успехом, провел экскурсию по территории, оставив, как выяснилось, самое вкусное напоследок.
Мы временно утратили бдительность и упустили новообразованный табун из виду. А они открыли запертую конюшню (КАК???), тихонечко проникли внутрь, и Тристан любезно показал, где лежит овес, так что нашли мы их в процессе потрошения одного из мешков. К счастью, застигнуты на месте преступления они были в начале его совершения.
Одно слово — клюшки.
Потом сходили на речку. Гонжище в тот раз не нырял, просто ходил за мной по пятам и иногда просил избавить его от хеликоптеров, присосавшихся в труднодоступных местах.
Днем же погода была странная. Не то чтобы очень жарко (около +26), но, видимо, из-за повышенной влажности воздух был тяжелым, вязким и липким. Даже дождь нисколько не улучшил ситуацию. Поэтому лошади были как вареные: отказывались выходить из конюшни и как-то двигаться…
Гонжище по случаю жары и лета слепней вначале приходил ко мне жаловаться, что «вот видишь — меня кусают! Сделай что-нибудь!», а потом распсиховался совсем и пожелал быть эвакуированным в денник, и черт с ней, с травой. Дома полизал соль, потеребил сено, потом повис на двери денника и начал скандировать: «Сво-бо-да ко-ням!»
Ну, свобода, так свобода — нивапрос. Пошли в бочку. Там коник резко решил передумать, но я уже сказала, что фигвам.
Мы отрабатывали укладку. И это, конечно, была песТня. Называется, «Катя решила проявить настойчивость». Минут 10 мы бродили по бочке кругами, я теребила хлыстиком землю, конь честно искал клад, иногда разрывал песок носом, иногда копал ногой, ничего не находил и начинал задумчиво смотреть вдаль.
— Нееет, — нудела злобная я, — смотри на меняяяя…
Конь вздыхал, поворачивался ко мне и с видом великомученика продолжал разыскивать клад, мол, ну вот же, я нюхаю, копаю — чего тебе еще нужно-то?! Злые люди…
Потом нас попросили поменяться площадками — перейти на плац. Ладно, перешли, и — наша песня хороша, начинай с начала.
Видимо, к тому времени Гонжище уже понял, что просто так от него не отстанут, и без всяких прелюдий взял и… лег.
— Ай, молодец!!!! — завопила я во всю мочь легких. — Ай, бравушки!!!!
И тут же начала опустошать напузник.
Конь сушки съел и начал валяться. После валяния снова оказался на пузе и выразительно посмотрел на меня снизу вверх: «Я лежу, видишь? Ты же этого хотела? А бонусы где???!!!»
Бонусы незамедлительно перекочевали из напузника в Сиротинушкин хавальник, после чего он (Сиротинушка, в смысле, хотя и хавальник, понятное дело, тоже — они ж неразлучны) был
