восполнимая тоска об ушедшем отце.
Вот они, выдержки из тех самых писем, в которых не забывалось и ответное, сердечное слово «дяде Феде» за доброту и заботу (орфография и пунктуация сохранены):
«…Дядя Федя сено из Преслой. Но корова не ест. Мама купила 500 кг сена да Валя за отпуск получил дак купил 300 кг сена. Дверку сейчас будем кормить а вперёд видно будет. Так живём пока хорошо но без папы пусто. И всё скучаем о папе.
Писано 30 декабря 1961 года. Писала Надя»;
«…Дядя Федя мы от вас получили 20 рублей денег Большое спасибо дядя Федя и тётя Люся что, нас незабываете…
Писано 16 февраля 1963 года»;
«…Дорогой дядя Федя пошли нам денег пожалуйста. Мама хочет купить комод и поэтому пошли пожалуйста денег…
24 января… Владимир»;
«…У нас корова Дверка не доит. Живём всё также, но без молока суховато… Молоко на завод не носим, так живём без денег… дядя Федя пошли нам сколько нибудь денег…»;
«У нас в избе очень холодно, без печки не обойтись…»;
«…Дядя Федя мы твою посылку получили с валенками, белые валенки я ношу, а серые никто не носит. Вове большие так на другую зиму. Дядя Федя мы купили валенки Вове 23 номер, а мне 22 номер. Мама то говорит, что папы нету, платить некому, в двоих валенках доле проходите…»;
«…Мы получаем 19 рублей за папу. Но только всё скучаем об папе».
И совсем не о детских заботах, а о своих трудовых буднях писал в своих письмах любимому дядьке одиннадцатилетний племянник Вовка. Из письма от 27 февраля 1963 года:
«…Сейчас я на каникулах колю и пилю дрова на зиму. У нас очень холодно 45 мороза, ночи светлые, поэтому у нас в избе тоже не тепло тоже холодно… Навоз возили…»
И, конечно же, детские чаяния о рыбалке (куда же без неё!), и Вовка не забывал о ней в письмах:
«…Дядя Федя когда ты мне пошлёшь посылку с удочками и лесками и сачок и блёсны. Дядя Федя я жду весну. Знаешь как рыба клюёт весною. Эх, кабы у меня дядя Федя была лодка и спиннинг и сеть я бы ловил метровых хариусов. Дядя Федя эх кабы я был настоящим рыбаком. Да мал, понимаешь, что поделаешь. Дядя Федя если правда был бы спиннинг у меня, я бы пошёл за сёмгой…»
Фёдор Абрамов откликался на каждую просьбу племянников, не отказывая ни в чём, если на то была возможность, всячески помогал, и порой не только деньгами, но и вещами.
И тем не менее, если это было необходимо, был по-отцовски строг.
«…Временами ты крутой и, как мне кажется, надменный… А доброты всё-таки у тебя куда больше, чем зла…» – напишет Фёдору Александровичу 14 марта 1962 года средний сын брата Михаила – Валентин, явно получивший по «заслугам» от дядьки.
Не скоро по возвращении в Ленинград после похорон брата жизнь Фёдора Абрамова войдёт в прежнее русло. Потребуется немало времени, чтобы перебороть боль утраты, восстановить душевное равновесие, тот определённый ритм работы, который был прежде и который был так необходим. Не спасала ни новая квартира, ни комаровский Дом творчества. Думы о брате дённо и нощно точили абрамовскую душу: «Каждый раз уж снится всё один и тот же сон: с того света возвращается брат Михаил. Возвращается в страду, чтобы помочь своим и колхозу с заготовкой сена…» Этот рассказ-новелла будет родом из того тяжёлого для Абрамова времени, времени ещё больших трудных раздумий о судьбе крестьянства, деревни, дум о сгубившем себя работой старшем брате Михаиле, о своём собственном предназначении.
Это будет время глубокого внутреннего осмысления уже пройденного собственного пути в литературе и определения творческого кремнёвого стержня на все последующие годы. Это будет время второго этапа рождения беспощадной, обострённой до оголённого нерва абрамовской правды, искренней борьбы за справедливое отношение к русской деревне.
И стремительным выплеском этой правды станет публикация в январском номере «Невы» в разделе «Публицистика и очерки» повести «Вокруг да около», которая была написана в считаные месяцы рубежа 1961–1962 годов. Даже подготовка к публикации в «Неве» пьесы «Один Бог для всех», которая увидит свет в восьмом номере журнала за 1962 год, и работа над сборниками «Безотцовщина» и «Братья и сёстры», в который впервые вошли все крупные вещи и некоторые уже публиковавшиеся рассказы, нисколько не отвлекали его от воплощения задуманной очерковой повести, первые черновые записи которой появились ещё в Верколе в августе 1961-го.
Создавая повесть-очерк «Вокруг да около», а по сути, самую настоящую документальную повесть, написанную на живой суровой колхозной правде и на основе подлинных материалов, Фёдор Абрамов знал, на что шёл.
По сюжету председатель колхоза «Новый путь» Ананий Егорович Мысовский в пору заготовки силоса ввиду нежелания колхозников выйти в страду и убрать в рекордные сроки покосы завлекает колхозников на работу тем, что обещает им от заготовленного сена 30 процентов в личное пользование. Колхозники соглашаются, и уборка сена проходит в рекордные сроки. Перед читателем проходят образ самого Мысовского и образы жителей деревни, которых ещё «не увёл» город. Содержание повести охватывает всего лишь один колхозный день.
Фёдором Абрамовым в повесть была заложена мысль о том, как побороть безответственность, но предложение Мысовским выплачивать колхозникам вознаграждение в виде передачи части заготовленного сена никак не вязалось с общими принципами сознательного коллективизма, где общее превалировало над личным.
В свете последних решений партии, определённых первым секретарём ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущёвым на XXII съезде 31 октября 1961 года, под «шапкой» бодрых лозунгов «Догнать и перегнать Америку» и «Коммунизм за двадцать лет», жизнь рядовых колхозников по-прежнему гнобилась всё теми же трудоднями, «палками», немыслимой «добровольно-принудительной» системой займов, что крошила и изводила последнюю нажитую трудом копейку. Сказать обо всём этом и о пресловутой «политграмоте», как червь точившей колхозную жизнь, с большой трибуны, в том числе и с писательской, не решался никто. Для этого мало было определённой гражданской позиции! Тут нужна была глубокая нравственная сила воли, твёрдая уверенность в своей правоте и вера в то, что сможешь устоять если что, при этом понимание того, что, скорее всего, в этот момент останешься один на всём этом раздольном «поле брани».
6 апреля на стол Хрущёва легла докладная записка заведующего идеологическим отделом ЦК партии по сельскому хозяйству Владимира Степакова, в которой сообщалось о «клеветническом… критиканском очерке Ф. Абрамова», который «встретил похвальные отзывы редакционной прессы капиталистических стран». Не обошёл стороной Степаков и позицию «Литературной газеты», поддержавшей на своих страницах абрамовскую повесть. И как вывод: необходимо «поручить Ленинградскому промышленному обкому КПСС обсудить вопрос об ошибке, допущенной журналом
