«Дружбу с матерью своих детей орден никогда не запретит, почему же мать должна быть несчастна? Орден не налагает запрет на дружбу, он не разрешает лишь грех, а Ормеус Магнус [27] больше не будет грешить с ней. Удаление состоялось ради общества, ибо страдал его брак. Теперь он спасен, лицо понесло наказание, не должна ли она получить прощение?..Верните же, Бога ради, добропорядочную особу обратно…»
Вильгельмина без особого шума вернулась в Потсдам в июне 1783 года, что можно было также было отнести за счет ее решения заинтересоваться новым религиозным увлечением принца и сделать вид, будто он обратил ее в новую веру. Будучи воспитанной матерью в католической вере, она впоследствии не скрывала, что ее новая набожность по большей части была притворной, дабы иметь возможность по-прежнему оставаться доверенным лицом Фридриха-Вильгельма. Мадам Ритц принялась читать больше религиозной литературы, но старалась подсунуть принцу такие книги, которые, по ее мнению, были более безвредными. Вхождение Вильгельмины в набожный образ жизни принца историки рассматривают как ее успешную попытку преобразования характера их связи после окончания интимных отношений. Она сама описывала это таким образом:
«Сохранились только духовная любовь и доверие дружбы; они стали такими, что даже сами враги не смогли искоренить их после полугодовой разлуки».
Обретение королевского сана
17 августа 1786 года после более чем сорокалетнего правления скончался король Фридрих II Великий, и на трон взошел наследный принц Фридрих-Вильгельм. Вильгельмина, как это ни покажется странным, не испытывала никакой радости. Более того, ее охватило страшное беспокойство, что его новое положение окончательно отдалит их. Одним из первых действий короля Фридриха-Вильгельма II было официальное признание Александра и Марианны своими детьми и возведение их в дворянское достоинство с пожалованием титула графа и графини фон дер Марк. Он хотел даровать этот титул и их матери, но та упорно отказывалась от сей высокой чести, что вызывало неподдельное восхищение короля.
«…будь уверена в том, что твое имя давно написано в моем сердце огненными буквами и останется там таковым, пока я живу, и бьется мое сердце».
Король также пожаловал высокие посты при дворе и другим лицам. Розенкрейцер Бишофсвердер стал генерал-адъютантом короля, а Вёлльнер — государственным министром и министром юстиции. Специально для Ритца было создано место тайного камергера, обязанностью которого было управлять личными средствами монарха и быть его личным секретарем, т. е. иметь доступ к переписке Фридриха-Вильгельма с Вильгельминой, генералом Бишофсвердером и министром Вёлльнером. Помимо этого в круг его обязанностей входило также управление королевскими театрами, ибо Ритц был завзятый театрал. Кстати, король неоднократно предлагал этому преданному служаке возвести его в дворянское звание, но тот упорно отказывался, уверяя, что горд жить и умереть простым бюргером.
Фридрих-Вильгельм подарил супругам Ритц дворец Унтер-дер-Линден в Берлине (впоследствии, по его новым собственникам, он получил название Нидерландский дворец) и дал задание двум видным архитекторам, Боуманну и Лангхансу, существенно перестроить его. В результате, там появился большой овальный двухсветный зал для приемов. Была расширена задняя часть здания, поглотившая внутренний двор, который накрыли крышей и устроили в нем частный театр. 10 декабря 1796 года в честь дня рождения хозяйки в нем было дано роскошное представление популярнейшего зингшпиля [28] Николауса Далайрака «Аземия или дикари», нечто вроде приключений Робинзона. В своем новом жилище Вильгельмина открыла один из первых литературных салонов города. Особенно масштабными были работы, произведенные в имении Шарлоттенбург, начавшиеся в 1788 году. Тут следует напомнить читателю, что официально Вильгельмина теперь звалась мадам Ритц, и как вся собственность, так и все работы, произведенные за счет королевской казны, оформлялись либо на ее мужа, либо на чету Ритц.
В Шарлоттенбурге к уже существовавшему крупному земельному участку были прикуплены дополнительные очень большие наделы, так что общая площадь получилась огромной. Одноэтажный старый дом был снесен, и вместо него построен двухэтажный, но возведенный на очень высоком цокольном этаже и увенчанный мощной мансардной крышей. Центром здания стал огромный овальный зал с колоннами, стены которого были украшены барельефами, изображавшими историю Психеи и Амура [29]. Известно, что этот сюжет о торжестве любви над завистью и недоброжелательством пользовался особой популярностью среди фавориток всех национальностей и не единожды давал толчок к созданию выдающихся произведений искусства. Историки усматривают в использовании этого мифа тонкий намек на борьбу Вильгельмины, девушки из низкого сословия, за признание на Олимпе, т. е. при прусском дворе. Искусствоведы же полагают, что фаворитка прибегла к античному сюжету, дабы озвучить свою мольбу к королю не оставлять ее.
Сравнивая убранство ее загородного особняка, который теперь превратился в небольшой замок, специалисты находят отзвуки влияния Вильгельмины на интерьеры Мраморного дворца, построенного Фридрихом-Вильгельмом для себя, ибо в потсдамском наследии дядюшки ему жилось неуютно. Однако в Шарлоттенбурге была одна комната, которая отсутствовала в покоях короля, но была, пожалуй, главной в обиталище Вильгельмины — комната памяти ее сына Александра. Разумеется, как для создания надгробного памятника в городской церкви Св. Доротеи, так и для оформления комнаты был приглашен лучший скульптор Пруссии, Иоганн-Готтфрид Шадов. Помещение было расписано в зеленых тонах и украшено белыми барельефами. Над дверьми располагались аллегорические женские изображения веры, надежды и религии. По стенам разместили 4 медальона следующего содержания: 1. «Ангел возносит душу ребенка в высшие сферы» (в руке ангела смерти — пальмовая ветвь, символ мученика); 2. «Дитя с агнцем, воплощающее невинность»; 3. «Женская фигура со свернувшейся в круг змеей, олицетворяющая вечность»; 4. «Дитя с пеликаном, который питает его своей кровью, воплощающей сострадание или человеческую любовь». Кроме этого в комнате находилась поминальная урна в форме амфоры с ручками в виде головок орла с надписью «Александр» на греческом языке. Под съемной крышкой находилось изображение Александра. Урна стояла на очень ценных астрономических часах, указывающих на вечность. В этой комнате историки видят стремление Вильгельмины утвердить себя в особом положении подле короля, в противоположность его другим фавориткам, Юлии фон Фосс и графине фон Дёнхоф, о которых речь пойдет ниже. Кроме того, это помещение подчеркивало роль Вильгельмины как посредника между королем и потусторонним миром.
Бурная созидательная деятельность, развернутая новым монархом, была связана не только с жилищами его фаворитки. Фридриху-Вильгельму не нравились ни потсдамский дворец его дяди в стиле рококо с регулярным парком во французском духе, ни произведения искусства, выполненные в подражание все тем же французам. Он решил утвердить свой собственный взгляд на дворцовую и парковую архитектуру, а потому тут же затеял на берегах Святого и Девичьего озер Потсдама разбивку Нового парка,
