Тоже вроде могло быть… Но слишком уж растянута, в пересказе того же Александрова, интрига с «канонеркой». Зачем морскому начальнику так долго интриговать актрису с действительно непонятной «лодкой»? Почему не сказать сразу: «Поедете на канонерской»? Нет, нужно довести «народную» до слез, прежде, чем объяснить то, что ее безусловно устроит!..
Как это напоминает раскритикованную самим Александровым манеру «голливудцев» водить зрителя за нос, вместо того чтобы сразу сказать ему, в чем дело.
…На том же Венецианском фестивале 47-го года «застрявший» после войны в Голливуде французский режиссер Жан Ренуар («А ведь когда-то, во время Народного фронта во Франции, он снял «Марсельезу»! – вздыхал о своем «друге» Александров) показал фильм «Женщина на пляже». Его героиня, молодая очаровательная американка, выходит замуж за пожилого знаменитого художника. Вскоре в пылу семейной ссоры она, плеснув ему в лицо ядом, ослепляет супруга. И вся остальная картина сводится к тому, как она разными изощренными способами пытается понять, действительно ли ослеп ее знаменитый муж или только притворяется, чтобы жалостью к себе удержать ее. Не справляясь с неимоверно трудной, как ей кажется, задачей, дамочка привлекает для «расследования» своего любовника-офицера. Тот не находит ничего лучшего, как привести действительно слепого живописца к скалистому океанскому берегу. И слепой, выматывая душу зрителю, долго ни о чем не подозревая, гуляет по краю пропасти, а любовник-экспериментатор спокойно наблюдает за поведением слепца. Наконец художник все-таки сваливается вниз, но не разбивается, так как падает на мягкий пляжный песок. И это вызывает новые, еще большие сомнения коварной супруги: теперь она подозревает, что муж свалился намеренно, завидев внизу песочек, чтобы убедить ее в своей слепоте. И любовники дружно изобретают все новые способы для испытания слепого и мучения зрителя…
Когда журналисты на фестивале спросили Александрова, какого он мнения о картине Ренуара, тот сказал:
– Проще всего было бы позвать врача, который сразу бы определил, ослеп художник или нет.
Журналисты не на шутку обиделись:
– Мы были о вас лучшего мнения, г-н Александров! Вы же режиссер неужели вы не понимаете, что если бы появился врач и все решил, картины просто не было бы.
Александров, конечно, все понимал: недаром же сделал из «канонерки» для Орловой целую комическую новеллу. Вместо того чтобы сказать, как наверняка было на самом деле:
…Орловой сказали, что в ее распоряжение представляется лодка.
– Какая лодка?! – действительно, но один раз, испугалась она.
– Канонерская.
– Ах, канонерская! – успокоилась актриса. – Так бы сразу и сказали.
Из всех орловских «небылиц» Александрова больше всего смешила такая. Он даже ничего к ней не добавлял – так был уверен в юморе того, чему сам оказался свидетелем.
…Когда во время войны его и актрису награждали в Баку медалью «За оборону Кавказа», награждающий (режиссер очень смешно его изображал), обращаясь к собравшимся, говорил положенные в таких случаях слова:
А если бы он взял и заболел гриппом, ухаживала бы она за ним? допытывалась «Комсомольская правда» у племянницы Г. Александрова.
Я это представляю с трудом, призналась та. В душе она, возможно, была к нему расположена, но чтобы быть сиделкой, как многие преданные жены, нет она сохраняла дистанцию.
– Дорогие товарищи! Разрешите мне вручить вам награды, которыми удостоило вас правительство за доблестный труд здесь, на Кавказе, когда наша страна ведет битву с захватчиками. Особенно приятно, что среди награжденных немало русских деятелей культуры, таких как заслуженная артистка республики Любовь Орлова…
В это время часы в зале показали «два» и громко, как им положено, пробили.
Выждав оба удара, награждающий повторяет:
– Как заслуженная артистка…
Часы вдруг бьют третий раз.
Оратор оборачивается:
– Как заслуженная артистка…
«Сошедшие с ума» часы бьют еще раз. Награждающий уже не оборачивается на них:
– Как заслуженная…
Когда часы-хулиганы пробили в пятый раз, оратор уже беспомощно развел руками:
– Да что там говорить… Возьмите ордена…
И показал на их горку на столе. Смеющиеся награжденные, в том числе Александров с Орловой, окружили стол, и каждый без ошибки выбрал то, что ему положено…
Мало каких курьезов не бывает, даже в таких торжественных случаях! Но в пересказе Александрова, вернее, в его розыгрыше этой истории в лицах она смахивала скорее на армянский, а в данном случае на азербайджанский анекдот…
В 1942 году концерт Орловой в Сочинском театре был, наверное, последний перед тем как его закрыли, чтобы открыть уже после войны.
И тогда же, после войны, Орловой якобы признались, что ее выступление проходило в целиком, как Большой театр на случай вступления немцев в Москву, минированном сочинском театре. Настолько велика была вероятность того, что немцы попользуются в свое удовольствие «всесоюзной здравницей».
И хотя с того «минированного» концерта прошло два с лишним года, актриса, говорят, была шокирована.
– А мог этот театр по чьей-нибудь неосторожности взорваться раньше положенного? – нашла она в себе силы пошутить.
– Только теоретически, – успокоили ее. – Практически это было исключено.
И будто, уже задним числом, актриса успокоилась… А теперь представим себе спектакль, то же «Лебединое озеро», в битком набитом и заминированном, каким он и был в октябре, Большом театре. Возможно такое?
Большой вопрос – встреча Л. Орловой с так называемым психиатром. О котором, когда он после долгих извинений заглянул в поезде в их купе с Александровым, она якобы слышала, даже видела его труды. А потом вдруг, после того как поговорили о кино и актриса рассказала ему о «Волге-Волге», в которой собирается сниматься, психиатр неожиданно спросил:
– Кстати, эта Орлова еще снимается?
– Орлова – это я! – напомнила ему актриса.
– Да? – старичок недоверчиво насупил брови. – А где та, настоящая Орлова?
– Какая настоящая? Я и есть…
В этот момент Александров, чтобы не расхохотаться, выскочил из купе.
– Нет, – продолжал свое психиатр, – та Орлова, которая в кино играла. Я, помню, еще мальчишкой бегал…
– Позвольте, когда ж это было?
– Ну, я не помню точно… Лет шестьдесят – семьдесят назад…
– Вы явно что-то путаете, – до последнего вразумляла актриса «психиатра». – Кино тогда вообще не было.
– Да? – недоверчиво встал знаменитый гость. – Ну что же, извините. Но было очень приятно…
